- Не знаю, - явно растерявшись, сказала она в трогательном смущении, - в иностранных передачах слышала кое-что о концентрационных лагерях... Но не в состоянии себе представить...
- Что вы слышали? - Он невольно сдавил ей руку.
- Да нет... Не верю, это просто невообразимо! Теперь столько болтают зря... И потом: может быть, она и не там.
- А где же? Только там! Возможно, она в Терезине. В противном случае почему не даст о себе знать? Хоть словом? Самым важным: жива! Наверно, оттуда не разрешают писать. Если бы я хоть знал, где она... - Он впервые вслух выговаривал мысли, которые тысячу раз переворачивал в душе; ветер отсекал слова прямо от губ, уносил в темноту. - А что вы в действительности думаете?
- Надежда есть всегда, - слабо прошептала Моника.
От этого затрепанного утешения холод пронзил его.
- Оставим это! Быть может, я сошел с ума, но я знаю... верю - она жива. Я... Дело в том, что... должно же иметь какой-то смысл... это ожидание, это мотание по жизни, эти бедствия... Ведь нельзя же, чтоб...
- Чего нельзя? - Она вырвала руку, остановилась; он не понял, чем ее обидел. - Вы сумасшедший, Павел! Это вам не математическое уравнение! Это в романах есть какая-то логика, там не умирают ни за что ни про что, но в жизни-то логики нет! Нет! Здесь умирают глупо, ненужно, без цели, преждевременно, незаслуженно, хоть криком кричи: за что? За что? Вы ведь были в рейхе? Там грудные младенцы умирают, не успев узнать жизни. Так почему же в вашем случае должен быть какой-то смысл? И куда вы пойдете жаловаться? Кому? Государству, философии, всему человеческому обществу? Господу богу? Вы его знаете? Я - нет! Разве вы еще не поняли, что тут нет никакой системы? Резвится случайность, тупая, слепая, бесчувственная, банальная до слез. Попробуйте найдите тут логику, справедливость - черта лысого вы найдете! Зачем же лгать себе?
Она внезапно умолкла, дышала тяжело; волнение погасло разом - так гаснет свеча, когда сожмешь фитилек; и Моника шла дальше, погасшая, снова насмешливо-безучастная. Вытащила портсигар, угостила Павла, но сама не закурила.
- Шли бы вы лучше домой. К чему обрушивать свою беду на голову другого человека? Теперь я хоть понимаю, почему вы так неистово ждете конца войны.
- Вы не ждете?
- Меня это не так затрагивает. Впрочем, вы ведь немножко боитесь конца-то войны...
- Почему?
- Почему? Потому, что за ним... За этой горой, куда не достигает наш взгляд, может оказаться маленькая могилка... И вы это знаете. Надежда - любая, пусть самая идиотская, все лучше, чем страшная правда, уверяю вас. Это люди так говорят... Вы на меня злитесь?
