Прошло шесть десятилетий, а они все еще ждали анализа. Теперь на Луне жили японцы и Бринд все больше склонялась к тому, что ящики с образцами уже никогда не будут вскрыты. Возможно их вскроют, но только в том случае, когда понадобятся образцы грунта эпохи предшествующей освоению Луны человеком. Такую шутку сыграла судьба с камнями стоимостью миллиард долларов.
— Я все это знаю, — сказал Мкейленфант. — Но в прошлом я работал в НАСА. Куда же еще мне было пойти? Послушайте, я хочу, чтобы вы прикинули как это можно сделать. Как нам отправить человека к солнечному фокусу? Как только мы найдем какой-то действенный способ, все будет брошено на достижение этой цели. Я могу достать оборудование и обеспечить финансирование.
— Правда? — спросила она, удивленно подняв брови.
— Конечно. К тому же, это будет научным достижением. Ведь мы до сих пор не отправляли человека дальше орбиты Луны. По пути мы сможем сбросить зонды на Юпитер и Плутон. Мы получим финансовую поддержку европейцев и японцев. Американскому правительству также придется внести свой вклад.
— Вы говорите об этом с такой уверенностью, полковник Мейленфант… А с какой стати эти организации должны вас поддерживать? Ведь в течение последних двадцати лет наши астронавты летали в космос только в качестве пассажиров японских или европейских кораблей.
— Ну тогда мы будем вынуждены предоставить это самим японцам, — сказал Мейленфант.
— Верно.
— Помимо прочего, это вызовет огромный интерес у средств массовой информации. Это же будет просто невероятный трюк.
— «Трюк» — вот уж как нельзя более точное название, — сказала она. — Это был бы весьма зрелищный, разовый бросок. Точно такой же как полет Аполлона к Луне. Но посмотрите, куда он нас привел?
— На Луну, — резко ответил он, — на сорок лет раньше японцев.
— Полковник Мейленфант, — сказала она, тщательно подбирая слова, — должно быть вы знаете, что мне будет трудно оказать вам поддержку.
— Я знаю, что меня считают одержимым, — сказал он не сводя с нее глаз. — Прошло двадцать лет после того как прекратились полеты шаттлов, а я все еще испытываю нечто вроде долгого и мучительного разочарования по поводу того, как сложилась моя жизнь. Я хочу найти подтверждения гипотезы гайджин, потому что меня захватила эта идея, и потому что я хочу, чтобы Америка вернулась в космос. Вобщем, у меня есть программа. Верно?
— Я… Да. Думаю что так. Простите.
— К черту извинения. Вы правы. Я никогда не умел строить деловые отношения. Даже когда был астронавтом. Я никогда не входил ни в одну из группировок, не был ни «космопроходцем,» ни «болельщиком,» ни «начальником,» и не входил в число выпивох, вечно торчавших в ирландской пивной. Не было ничего, что могло бы меня слишком заинтересовать. Даже русские относились ко мне с недоверием, потому что во мне недостаточно развито чувство коллективизма.
