— Тебя как зовут? — спросил северянин у солдата, стоявшего по левую руку от Сабира.
— Хамар.
Этот воин вызывал у киммерийца наибольшие опасения. В отличие от своих товарищей, Хамар богатырским телосложением не отличался. Среднего роста, очень худой. Руки его на вид тоже не были особенно сильными, мышцы едва просматривались. Но держался солдат уверенно. В темных глубоко посаженных глазах было заметно легкое ехидство, через призму которого Хамар воспринимал реальность. Он понимал, какую реакцию должен был вызвать его вид у сотника, и теперь ждал продолжения.
Конан, хоть убей, не помнил, как Хамар обращался с саблей. Как-то это ускользнуло от его внимания.
— В каких кампаниях участвовал? — задал обязательный вопрос киммериец.
— Весь мой опыт сводится к патрулированию столичных улиц.
Парень явно напрашивался.
Ну, что ж, можно было устроить небольшую разминку.
— С саблей обращаться умеешь? — спросил Конан, обнажая оружие.
— Лучше, чем с девицами, — ответил Хамар. — А их после ночи со мной еле ноги держат.
Конан кивнул на ножны туранца, разрешая тому достать саблю. Хамар довольно улыбнулся и извлек клинок.
— Расступитесь, — приказал оставшимся солдатам Масул.
Они отошли к десятнику, освобождая место для предстоящей схватки. Все, за исключением Сабира, выглядели чрезвычайно довольными. Похоже, они ожидали, что их товарищ если не побьет гиганта-северянина, то окажет ему достойное сопротивление.
Конан и Хамар разошлись на три шага.
— Начали, — сказал киммериец и занял оборонительную позицию.
Туранец показал, что будет атаковать сверху справа. Киммериец ему не поверил и едва за это не поплатился. Финта не было. В последний момент Конан успел заблокировать удар, который оказался ко всему прочему более сильным, чем этого можно было ожидать от Хамара. Туранец инициативу противнику отдавать не собирался и еще дважды пытался достать Конана. Действовал он очень быстро, сабля казалась продолжением руки туранца. Хамар стал со своим оружием единым целым, и оно без промедления исполняло приказы его сознания. Солдату Масула удалось в первые мгновения боя настолько ошеломить Конана, что киммериец, справившись с тремя первыми ударами, выкинул из головы все мысли о контратаке и приготовился дальше держать оборону. Решение, как выяснилось, было правильным. Туранец, успевший почувствовать своего соперника, включил обманные движения. Конану приходилось несладко. Он держался лишь благодаря своей реакции. Более медленный боец на его место уже вынужден был бы признать свое поражение и сложить оружие.
