— Пошли искать отряд! — и подвижный, как головастик, Федюн поволок свой грандиозный баул к скоплению племён.
Первым делом стоило разнюхать обстановку. К большому удовольствию Бубно, в команде явно преобладали панки. Пара рэперов и один тоскующий гот погоды не меняли. И тут прямо посередь чиста неба возьми и образуйся ма-ааленький такой торнадо.
Все уже почти полезли в автобус, как совсем близко остановилась «Нива» и из неё задом вылезла большая тётка. При таком нелёгком деле кожан на ней задрался и потянул с собой большую вязаную юбку. Из-под юбки хорошо смотрелось лохматое шерстяное трико и итальянские сапоги, застёгнутые лишь до середины молнии. Не поворачиваясь, тётка усердно распределяла по местам все подвижные детали своего прикида. Тем временем вся гоп-компания с хохотом комментировала этот выход. А тётка достала из «Нивы» свалившуюся с головы высокую норковую шапку. И лишь тогда повернулась и показала миру широкое и красное лицо мадам Чугунковой. Она сердито осмотрелась и увидала Лёнчика с Федюном.
— Ой, хлопчики! — обрадовалась Чугуниха. — Никак у лагерь?! Уж я вас попрошу! Уж вы не давайте Костика обыдеть!
— Да не дадим, мать! — весело пообещал один нахальный панк. — А сколько мальчику годков?
— Да мабудь, как и вам, шестнадцатый попэр!
Хлопцы, забавляясь, потянули: — У-уууу!
А Чугуниха поспешила обратно к транспорту.
— Стёпа! Ты иде? Вылазь! — крикнула она внутрь «Нивы».
Никто не догадался замолчать, кроме Лёлё и Федюна. Те разом приутихли и стали с понятной осторожностью следить за дальнейшими событиями. Из водительского сидения запоздало выдрался сам батя Чугунков. Дядя Стёпа был менее дороден, чем его супруга.
— Галю, пойду-ко гляну я пывка. — задушевно сообщил он.
— Идыть ты! Пывка ему! — осерчала Галя. — Поди усодь дитыну у автобус, тоды пывка имай!
И тут вылезла дитына.
Костян и раньше был бычком. А теперь уж — всем скинам скин. Сначала на снег вылезли знаменитые, благодаря коту Вавиле, гриндара. Никто толком не понимал, как Костик просовывает свои большие ноги в узкие штанины джинсов. Коржаков серьёзно уверял, что он их намыливает. Но, тогда, утверждала Настя Чебрецова, так бы не воняло. Сашка Курленков полагал, что Костян так и родился у джинсах!
Недокормленные панки с интересом наблюдали, как следом за джинсами (коленками вперёд!) полезло тулово.
— От это, братцы, хлопец! — отозвался один из них.
Костян (а это был он) внимательно огляделся, пошевелил пшеничными бровями и басом протрубил:
