— И даже не разделась! — добавил он. Я подумал, что Донна настоятельно нуждается в наблюдении опытных психиатров в уютной частной клинике.
Но вряд ли Питер это допустит.
— Пошли выпьем, — сказал я.
— Но я же не могу! — Питер не переставал мелко дрожать, как будто у него внутри происходило землетрясение.
— Донне будет хорошо с Сарой.
— Но она может попытаться...
— Сара за ней присмотрит.
— Но там люди...
— Купим бутылку, — сказал я. — Идем.
Мы успели в паб перед самым закрытием. Я купил бутылку виски и два стакана у задумчивого бармена, мы сели в мою машину и остановились выпить на тихой, обсаженной деревьями улочке в трех милях от дома Питера. Звезды и фонари смотрели на нас из-за густой листвы.
— И что же мне делать? — в отчаянии спросил Питер.
— Со временем уляжется.
— Это никогда не уляжется! Как нам жить? Это же невозможно, черт побери!
Он захлебнулся последним словом и разревелся, как ребенок. Взрыв непереносимой, тщательно подавляемой скорби, смешанной с гневом и обидой.
Я вынул стакан из его трясущейся руки. Сидел, ждал, вздыхал сочувственно и размышлял, что бы я стал делать, если бы, не дай бог, на месте Донны действительно оказалась Сара.
— И надо же, чтобы это случилось именно теперь! — воскликнул он наконец, вытягивая из кармана платок, чтобы высморкаться.
— Что-что? — переспросил я.
Он судорожно чихнул и вытер щеки.
— Извини.
— Ничего.
Он вздохнул.
— Ты всегда так спокоен...
— Со мной никогда не случалось ничего подобного.
— Я влип, — сказал он.
— Ничего, это пройдет.
— Да нет, я не о Донне. Я и до этого-то не знал, что мне делать, а теперь... теперь я просто не соображаю!
— А что такое? Неприятности из-за денег?
— Нет. То есть не совсем.
Он неуверенно замолчал — его надо было подбодрить.
— А что тогда?
Я вернул ему стакан. Он тупо посмотрел на него, потом одним глотком выпил почти все, что в нем было.
— Ты не рассердишься, если я взвалю это на тебя?
— Конечно, нет!
Питер был на пару лет моложе меня — они с Донной и Сарой были ровесниками, — и временами казалось, что все трое считают меня своим старшим братом. Во всяком случае, мне вовсе не казалось странным, что Питер делится своими проблемами.
Питер был худощав, немного выше среднего роста и недавно отрастил длинные усы, которые, однако, вовсе не придавали ему того сногсшибательно мужественного вида, на который он, должно быть, рассчитывал. Он по-прежнему выглядел обычным безобидным толковым программистом, который всю неделю продает свои ноу-хау мелким фирмам, а по выходным плавает на катере.
