— Поставьте все, что у вас в руках, на пол! — скомандовала я. — И убирайтесь вон!
Все в один голос пробормотали:
— Да, моя госпожа. — И никто не сдвинулся с места.
Я повысила голос
— Пойдет неприятный запах!
— Из вас не может пойти неприятный запах! — в унисон ответили они.
— Сделайте мне одолжение! — уже почти кричала я. — Вон!
— Ваш запах нам очень нравится, госпожа, — возразили они.
— Ань Дэхай!
В комнату вбежал Ань Дэхай.
— Да, моя госпожа?
— Сейчас же вызови главного евнуха Сыма и скажи ему, что мои слуги мне не повинуются!
— Это не возымеет никакого действия. — Ань Дэхай сложил ладони в форме трубочки и приставил их к моему уху, — Боюсь, что главный евнух Сым пальцем не пошевельнет, чтобы что-нибудь с этим поделать.
— Почему?
— Это закон императорского двора, чтобы жены императора обслуживались таким образом.
— Тот, кто ввел этот закон, был идиотом!
— О нет, моя госпожа, никогда не произносите таких слов! — Ань Дэхай был явно испуган. — Этот закон ввела Ее Величество великая императрица!
Я представила себе великую императрицу, сидящую на ночном горшке в окружении огромной свиты из служанок.
— Ее Величество, очевидно, считает свое дерьмо бриллиантовым, а запах от него — верхом изысканности. А может, у Ее Величества есть указания насчет количества, формы, длины, цвета и запаха дерьма?
— Прошу вас, моя госпожа! — Ань Дэхай не на шутку разнервничался. — Я не хочу, чтобы у меня и у вас возникли неприятности.
— Неприятности? Да я хочу всего лишь испражниться в одиночестве!
— Дело не в испражнении, моя госпожа, — прошептал Ань Дэхай так, словно рот его был полон каши.
— А в чем же тогда дело?
— Дело в милосердии, моя госпожа.
— Милосердии? При чем здесь милосердие? Разве кто-то может испражняться милосердно?
Потом согласно распорядку следовал макияж, намасливание и расчесывание волос, надевание и застегивание платья — длинная процедура, которая проводилась только для того, чтобы к полудню это платье снять, что было не только скучно, но и утомительно. Евнухи и служанки сновали вокруг меня взад-вперед с платьями, аксессуарами, украшениями, поясами и заколками. Я не могла дождаться, когда наконец эта процедура закончится. Я бы предпочла облачиться во все самой, лишь бы только слуги мне указали, где что лежит. Но у меня не было полномочий изменять дворцовые правила, и мне стало казаться, что дворцовая жизнь — это всего лишь череда четко разработанных деталей. В числе требующихся от меня здесь качеств, терпение стало для меня едва ли не главным.
