— Ты можешь догнать шадизарских шакалов и взять за свою кобылицу выкуп. Я разрешаю это тебе, Юсуп-хан.
— Шакалам следовало бы поторопиться. Теперь я не хочу выкупа. Я уже надкусил кусок и намерен доесть его. Мне надо потушить разожженный огонь.
Родовитые кочевники заулыбались и одобрительно покивали.
— Иди гаси, Юсуп-хан.— Вождь поднялся, за ним все остальные.— От разговоров о женщинах мне захотелось проведать свой табун кобылиц.
Откинув шкуры, закрывающие еще один выход, которым пользовались только эти семеро, кочевники один за другим покинули шатер.
* * *
— …Нас приказали убить. Это правда, я понимаю их язык. Нас ведут в бахран-сарай. Я знаю, что это такое. Пустой шатер, где уже ждут лучники. Мы войдем — они выстрелят. А вот эти ударят нам в спину. Что делать, Конан? Надо бежать.
Киммериец понял, что сказанное Омигусом правда. Тревожное чувство, охватившее его, когда они покинули шатер, чувство, вызванное легкостью, с которой кочевники согласились на их условия, недоверие к людям, живущим разбоем, людям, для которых убийство — обычное дело, обрело подтверждение. Да, иначе и быть не могло — их ведут на смерть. Но бежать? И невозможно, и не за этим они сюда мчались.
Значит, бой.
Сколько врагов вокруг, для варвара значения не имело и не пугало. Если надо драться — значит, надо, значит, необходимо думать только об этом. Если суждено погибнуть — значит, так написано на роду и угодно богам. Меч при нем, и это главное.
— Омигус,— прошептал Конан,— мы будем сражаться. Начнется заваруха — попробуй улизнуть.
В два широких шага киммериец поравнялся с идущим чуть впереди Хоргом и, не поворачивая головы, так же тихо произнес:
— Только не суетись раньше времени. Нас ведут на убой в какой-то там шатер. Это точно. Маг понимает их язык, он понял, что приказал вождь своим воинам. Я принимаю бой. Ты со мной?
— Да,— быстро и так же тихо ответил кузнец.— Омигус не мог ошибиться?
— Не думаю. Будь готов. Я выбираю момент и начинаю первым, ты за мной. Помни о луках. Забирайся в самую гущу врагов. Не стой на открытом месте. Все. Будь наготове.
Хорг не мог оставаться столь хладнокровным, как варвар. Он почувствовал предательскую дрожь в руках, ноги налились тяжестью, пришлось стиснуть зубы, готовые пуститься в нервный пляс. «Боги, дайте мне силу и мужество»,— в отчаянии взмолился про себя кузнец.
Тем временем их почти подвели к шатру, где якобы ждали женщины, а на самом деле изготовились пятеро самых метких лучников, взявших на прицел закрытый шкурами вход. Шатер назывался бахран-сарай, что на языке кочевников означало «запасной дом».
