— А что такого? Подумаешь, чей-то голубь. Следить надо было получше, — надувши губы, ответила она.
Сагратиус заглянул Конану через плечо и пробасил:
— Великий грех, дочь моя! Но как бывший жрец
Митры могу отпустить тебе его, ибо не знала ты, что творила.
— Да в чем дело-то? — уже по-настоящему сердясь, топнула ногой девушка. — С каких это пор запрещено бить птицу в лесах?
Конан, щуря глаза, разбирал убористый витиеватый почерк. Письмо было написано на одном из хайборийских языков, но с таким количеством росчерков, завитушек и прочих ненужных украшений, что у киммерийца, и без того не слишком складно разбиравшего буквы, вскоре зарябило в глазах. Кинда, хоть и вовсе не умел читать, тоже с любопытством разглядывал находку. Тем временем Сагратиус, наставительно тыча в мертвого голубя толстым пальцем, пояснял:
— Это не просто горлица, это почтовый голубь. Он нес кому-то важное письмо за тысячу лиг, а ты его подстрелила. Теперь письмо никогда не дойдет — не возьмемся же мы сами доставлять его!
Конан, разобрав наконец первые несколько слов, оглушительно расхохотался.
— «Высокородный принц Римьерос, герцог Лара — своему брату, Кратиосу Третьему, королю Зингары.»! — Нет, не возьмемся, клянусь Кромом! Пусть его послания сами о себе заботятся… — По-прежнему щурясь, он продолжал читать по складам, приговаривая: — И как же идут дела у нашего несравненного принца? Судя по всему, скверно. Когда идешь по висячему мосту, нужно смотреть вверх, а не вниз» О, а это что еще такое? «мелочь способна вызвать улыбку.» — Клянусь Белом, покровителем всех обманщиков! Да это же он обо мне! «Встретился с Конаном из Киммерии, известным у Черных Берегов еще под именем Амры. Встреча наша не была мирной, я столкнулся с ним в лесу случайно, почти безоружный. И все же он едва не поплатился жизнью за все свои бесчинства в наших морях. Ему удалось улизнуть от меня, и с тех пор он рыщет вокруг моего войска, надеясь застать меня врасплох — мы неоднократно натыкались на следы его стоянок. Я в ответ усилил ночные посты и еще не отчаялся заполучить его и привезти в Зингару тебе на потеху — если не всего, то хотя бы голову»» Вот ведь шакалий выродок! Ну, с меня хватит!
Взяв письмо брезгливо, как дохлое насекомое, двумя пальцами, он бросил его в костер. Тонкий листок взвился вверх в потоке горячего воздуха, вспыхнул — и мгновенно рассыпался в прах. Конан обернулся к Силле.
— Напрасно я бранил тебя, малышка. И в самом деле, знатная добыча! Значит, он где-то поблизости, этот не¬счастный слизняк!
