— Ого, а винцо, винцо-то у тебя каково! Из королевских погребов, что ли?! В харчевнях ничего подобного не подают, да и в лавках я такого не пробовал!
Тут же забыв про несчастную эрту, Рыжий Бёрри круто повернулся к Конану:
— Слушай, попутчик, скажи, как тебя зовут, и дай мне флягу — я хлебну за твое здоровье! Вот уж сказал так сказал! Не в бровь, а в глаз! Именно что из королевских! Ну? давай флягу! Как тебя там?..
— Я — Конан, приятель, Конан-киммериец!
— И так вижу, что киммериец! Что ж, Конан, твое здоровье, и дай тебе Митра всегда видеть то, что видно, и еще то, что за этим! — И вино снова весело забулькало, наполняя бездонную утробу.
Наконец, несколько раз перейдя от одного к другому, фляга, изрядно похудевшая, обрела покой, привязанная к седлу, и всадники, в наилучшем настроении, продолжили путь. Рыжий Бёрри не мог сидеть в седле спокойно, он ехал, бросив поводья, предоставив лошади самой выбирать дорогу, а сам размахивал руками, крутился, вертелся и разве что не сползал кобыле под брюхо, заваливался ей на шею — можно было подумать, что он ерзает на трактирной лавке, а в штанах у него — колючка. Лошадь же невозмутимо шла вперед, аккуратно переставляя стройные ноги, обходя ямы и кочки, и ее совершенно не смущал веселый седок, то и дело вцеплявшийся в шелковистую гриву.
— Слушай, Бёрри, ну и лошадка у тебя! Смотрю я и удивляюсь, как это она до сих пор терпит твои выкрутасы! По моему разумению, ей давно стоит тебя скинуть, да и дело концом!
— Ишь сказанул! Скинуть! Это чтобы моя-то Зольда, голубка, девочка моя любимая, скинула своего непутевого Бёрри — да быть того не может! Не-е-е, приятель, сколько угодно жди — не дождешься! Ха, скинуть! Вот ведь шутник! — И он нежно похлопал кобылу по гордой шее.
Та тихонько заржала в ответ на ласку и встряхнула головой, звякая удилами. Тонкие ноги все так же мерно шагали по дороге, и Рыжий Бёрри теперь важно и спокойно восседал в седле.
— А знаешь, как она ко мне попала, звездочка моя?! Я никому об этом не рассказывал, все думают, что купил, когда был при деньгах. Ну, при таких деньгах, чтобы купить добрую лошадь, я, положим, никогда не был. Деньжата, правда, водились, но не ахти какие… Эх, Зольда, постой, надо выпить за тебя! — И он опять потянулся к фляге.
Лошадь послушно замерла, изредка встряхивая золотистой гривой.
— Ну, Зольда, чтоб нам вовек не расстаться! — И он с жадностью присосался к фляге. — На, киммериец, хлебни и ты за мою Зольду, за своего вороного, за всех славных лошадок! — На его светлых глазах блеснула слеза, скатилась на красный вспотевший нос и капнула на штаны.
