Лука сидел на краю большой кровати хозяйской спальни. За окном быстро набирался сил рассвет над Криклейдом. С неба струилось серебристое тепло. Свет был таким плотным, что почти не оставлял места тени. Вместе с ним пришло предвкушение нового дня, осознание его ценности: ведь он мог принести новые возможности.
Тусклый рассвет, слабый и скучный, как и наступившие дни. Раньше у нас было два солнца. Мы наслаждались контрастом цвета и борьбой теней. Их энергия и величие вдохновляли. Но это, это…
Женщина на кровати, рядом с Лукой, потянулась и перевернулась на живот. Опершись подбородком на руку, улыбнулась ему.
— Доброе утро, — промурлыкала она.
Он улыбнулся в ответ. Люси была хорошим товарищем: она во многом разделяла его энтузиазм и обладала к тому же своеобразным чувством юмора. Высокая, с великолепной фигурой, длинными густыми каштановыми волосами. На вид ей было лет двадцать пять. Он никогда не спрашивал, в какой степени эта внешность была ее собственной и в какой принадлежала ее хозяйке. Возраст хозяйки или хозяина тоже быстро стал табу. Лука считал себя современным человеком: он ничуть не встревожится, если выяснится, что спит с девяностолетней женщиной. Главное — это как человек выглядит. То, что он видел, вполне его устраивало.
«Внешность Марджори граничит у меня с идолопоклонничеством. Увидела ли Люси это в моем сердце?»
Лука широко зевнул:
— Пора идти. Утром нам нужно осмотреть мельницу. Я должен знать, сколько посевного зерна у нас осталось на западных фермах. Я не верю тому, что говорят мне фермеры. Это не соответствует тому, что знает Грант.
Люси состроила гримасу.
— Ну вот, после недели в раю — на грешную землю.
— Раем это никак не назовешь.
— Мне ли не знать. Подумать только — работать, когда ты уже умер. Это недостойно.
— Возмездие за грехи, миледи. В свое время мы достаточно повеселились.
Она снова легла на спину.
— Это уж точно. Знаешь, когда я была жива, меня постоянно угнетали. Сексуально.
— Аллилуйя, вот это угнетение!
Она хрипло рассмеялась, а потом стала серьезной.
— Сегодня я работаю на кухне. Буду готовить завтрак рабочим, потом понесу его в поле. Черт возьми! Как случилось, что мы возвращаемся к тендерным стереотипам?
— Что ты имеешь в виду?
— Да то, что только мы, девушки, занимаемся приготовлением пищи.
— Ну, не поголовно.
— Большинство. Ты должен придумать нам занятие поинтереснее.
— Почему я?
— Похоже, ты берешь здесь все в свои руки. Словно маленький барон.
