Он то и дело звал жену с другого конца дома:
— Матильда!
— Что, мой друг?
— Поди-ка на минутку.
Она всегда являлась с улыбкой, заранее зная, что разговор будет о Сури, и поощряла эту безобидную склонность своего нового супруга.
— Скажи-ка, ты помнишь, как однажды Сури пытался доказать мне, что мужчин-коротышек любят больше, чем рослых?
И он пускался в рассуждения, обидные для покойника, который был приземист, и сдержанно лестные для себя, так как сам он был высокого роста.
А г-жа Лейе давала ему понять, что он прав, безусловно прав, и смеялась от всей души, подшучивая над прежним мужем в угоду новому, который в заключение неизменно приговаривал:
— Ну и колпак же этот Сури!
Они были счастливы, вполне счастливы, и Лейе не переставал доказывать жене всеми полагающимися способами свою неутихающую страсть.
И вот однажды ночью, когда они, возбужденные приливом второй молодости, не могли заснуть. Лейе, крепко обняв жену и целуя ее в губы, вдруг спросил:
— Скажи, дружок...
— А?
— Сури... то, о чем мне хочется спросить... очень трудно выразить. Сури был очень... очень влюблен?
Она ответила ему звучным поцелуем и прошептала:
— Не так, как ты, котик.
Его мужское самолюбие было польщено, и он добавил:
— Он, вероятно, был... порядочный колпак... а?
Она не ответила. Она только лукаво хихикнула и уткнулась лицом в шею мужа.
Он спросил:
— Должно быть, он был в высшей степени колпак и не очень-то... не очень... как бы это сказать... не особенно искусен?
Она сделала головой легкое движение, означавшее:
— Нет... совсем даже не искусен.
Он продолжал:
— Должно быть, ты немало досадовала на него по ночам, а?
На этот раз она ответила в искреннем порыве:
— О да!
За это он снова ее поцеловал и прошептал:
— Вот скотина! Так ты с ним не была счастлива?
Она ответила:
— Нет. Не очень-то это было весело... каждый день одно и то же.
Лейе был в восторге: он мысленно сравнивал прежнее положение жены с теперешним и делал вывод в свою пользу.
Некоторое время он лежал молча, потом в порыве веселости спросил:
— А скажи-ка...
— Что?
— Будешь со мной откровенна, совсем откровенна?
— Конечно, дружок...
— Так вот, по правде, было у тебя когда-нибудь... искушение... изменить этому болвану Сури?
Г-жа Лейе испустила легкое стыдливое «о!» и еще теснее прижалась к мужниной груди. Но он заметил, что она сдерживает смех.
Он стал настаивать:
— Ну, по совести, признайся. Ведь этой скотине так подходили рога! Вот была бы потеха, вот потеха! Миляга Сури! Ну же, ну, милочка, скажи мне... мне-то уж, во всяком случае, можно признаться.
