Одного пронесло. Молодец!
— Айда! — крикнул Володя снизу и призывно взмахнул палкой.
Юра тоже помахал в ответ, разбежался, оттолкнулся, благополучно дошел до трамплина. Тут его с силой подбросило вверх, левая лыжа слетела с его ноги и... Юра шлепнулся в снег, под самым трамплином упал.
Я подбежал к нему — он сидел на снегу и растерянно смотрел на лыжу: нос ее был отломан.
— Эх ты,— укоризненно сказал я и спросил: — Не ушибся?
— Н-нет. Вот... лыжа.
— Вставай, пойдем домой,— взял я его за руку.
Володя Орловский проводил нас до самого крыльца. Шли они, два товарища, два соперника, с таким одинаково горестным выражением на лицах, что и не поймешь, кто тут победитель, а кто побежденный.
Лыжу, которая подвела Юру, мы подобрали поблизости от нашего дома. Вон куда укатила!
А дома брат, как ни крепился, как ни кусал губы, не выдержал: разревелся.
— Да брось ты,— утешали мы с Зоей его,— подумаешь, велико несчастье. Вот сейчас возьмем планку, пару гвоздей, собьем лыжу — катайся себе на здоровье.
— Не хочу я на хромой лыже кататься,— всхлипывал Юра.— На ней прыгать нельзя — опять развалится.
Пришел отец перекусить — объяснили ему, в чем дело. Баловать нас отец не любил — не водилось этого в нашей семье, но, по всему видать, неподдельное горе сына тронуло и его душу. Опять же, семейная честь пострадала: что там ни говори, а поединок Юрка проиграл, и прав он — на сколоченной лыже далеко не ускачешь.
— Не реви,— хмуро сказал отец.— На той неделе поеду в Гжатск — куплю тебе новые лыжи.
— Ага, на той неделе... Я дома сидеть буду, а Володька на лыжах кататься будет... Так я кататься разучусь, и Володька все время обгонять меня будет...
И снова — в рев.
Отец послушал-послушал — надоела ему эта музыка. Подморгнул мне:
— Или мы не плотники, Валентин, а? Пойдем-ка в сарай.
Короче говоря, сыскали мы в сарае подходящий материал, вооружились инструментом и принялись пилить-строгать. К вечеру лыжи были готовы, да какие лыжи славные получились — легкие, упругие, изящные с виду. Я натирал их воском и прислушивался к тому, что творится у трамплина. А туда к вечеру со всей околицы ребятня сбежалась, шум и гам стояли невообразимые. Приятно мне было, что уж завтра-то братишка постарается отыграться.
На ночь мы поставили в лыжи распорки.
А вечером следующего дня Юра вернулся домой сияющий. С порога заявил, что здорово проголодался.
Поужинал с аппетитом и начал задирать Бориса и мешать Зое читать книгу.
Мы не задавали ему никаких вопросов. Все было ясно.
