Месье Тюиль опять почувствовал себя демократом и заявил, что он, конечно, согласен.
— Начнем с глотка вина в честь вашего столь радостного для меня приезда! Ах, дорогие мои собратья, я ожидал от этого съезда многого, но был весьма разочарован, ибо не смог вступить в контакт ни с одним из фольклористов.
Глаза герра Буманна сверкали от радости.
— Рейнское… Если я не ошибаюсь, это — несравненное «Liebfrauenmilch»!
— Вы оказываете мне честь. Не будь так темно, я бы вам показал виноградник, с которого я получаю это вино.
— Как, вино Юрпуа? — вскричал месье Тюиль, не веря своим ушам.
— А почему бы и нет? Лет двести назад на берегах Оржа виноградарство процветало, и даже мадам Саблиер отдавала должное винам этого края. Но все проходит, все умирает, даже вино…
— И даже Людоед! — фыркнул Буманн. — Даже Людоед! — согласился месье Фенестранж.
— Давным-давно и в нашей холодной Англии мидландцы делали доброе бодрящее вино. О нем говорили много хорошего, — вмешался в разговор мистер Петридж.
— Я получил лозу из замка Шантосе, — заявил Фенестранж.
— Ну и ну! — вскричал герр Буманн. — Ведь замок Шантосе был одним из владений ужасного Жиля де Рэ, не так ли?
— Именно так, поэтому я и назвал вино, которое вы только что отведали, «Вино Людоеда»!
— Тогда выпьем за здоровье Людоеда! — радостно вскричали гости.
Петрус Снепп осушил бокал и позволил наполнить его снова. Он не участвовал в разговоре, да и вряд ли мог сказать что-либо интересное. Он слушал, как на улице бушевала буря, и думал о развилке дорог, речонке и омуте.
Тюиль, Буманн и Петридж смаковали вино, как знатоки. Одновременно они рассматривали комнату, не скрывая своего восхищения. Им казалось, что они очутились внутри радуги и их глаза должны были свыкнуться с феерией красок и форм прежде, чем различить пестрые груды медвежат из золотистого плюша, оловянных солдатиков в сверкающих мундирах, очаровательных кукол, крохотных лошадей, коров, телят, игрушечные поезда и доспехи.
Петрус Снепп заметил все это еще тогда, когда вошел в комнату, и сразу подумал: «Прямо игрушечный базар для детишек». Но вслух он этого не произнес.
Фенестранж расхохотался.
— Приманка для жертв Людоеда!
Герр Буманн, пытаясь заглушить урчание в животе, осушил свой бокал. Запах жаркого наполнял комнату… Неужели хозяин добавил к пряностям чеснок? Эти чертовы французы готовы сунуть чеснок и в букет роз.
— Смотрите, восхищайтесь, а я на минутку вас оставлю, мне надо на кухню. Но не обессудьте, у меня приготовлено только одно блюдо: рагу из ягненка… правда, осмелюсь доложить… нежности несравненной!
