Что это? Уж не Всевышний ли слетает к нам голубем? Только я показался из воды, этот голубь сел на мое плечо. И я вновь обрел все утраченное. Я снова был в согласии с собою: пусть бедный, но полный достоинства человек. А потом мне явились небеса. Небеса на миг приоткрылись, и я увидел миллион — нет, миллион миллионов душ.
Раздался Глас — прямо оттуда, свыше. Он сказал мне в ухо:
— Я знал тебя раньше, чем сотворил во чреве.
Я затрепетал, страшась и ликуя. Никогда прежде не знал я таких сильных чувств. Я обратил взгляд к небу и произнес:
— Господи Боже! Я — малое дитя.
И Бог сказал мне, как когда-то пророку Иеремии:
— Не говори «я — малое дитя», ибо тебе предстоит идти туда, куда я пошлю тебя.
Голубиный клюв — благословляющий перст Божий — коснулся моих губ. Слово Божье прожгло меня огнем до самых костей. Такой жар я ощущал лишь однажды, в детстве, когда болел горячкой.
Иоанн снял руку с моего лба. Мы стояли посреди реки. Голубь улетел. Мы немного поговорили. Я поведаю и об этом разговоре, всему свой черед. Уходя, я знал, что никогда больше Иоанна не увижу. Я шел, а он пел, но не мне, а водам реки Иордан. Вкус этих бурых вод долго оставался на моем языке, и песчаная пыль этой пустыни долго иссушала мои ноздри на длинном пути домой, в Назарет.
Солнце клонилось к закату, вызолачивая камни и скалы. Голос Иоанна Крестителя все догонял меня, и было это не пением — песен он не знал, — а кличем овна, созывающего стадо.
Я шел упруго, уверенно. Теперь я был — не как все. Даже ноги мои ступали шире. Я наконец познал человека, поселившегося внутри меня. Человека лучшего, нежели я был прежде. Теперь я стал им.
Небо заволокла огромная туча. Начался ливень. С одного конца пустыни на другой перекинулась радуга, и надо мною разлилось Божественное сияние. Я лег на мокрый горячий песок, но Его голос приказал мне:
— Встань.
Я повиновался. Он продолжал:
— Когда-то Я поговорил с пророком Иезекиилем, и он спас народ наш в вавилонском плену. Теперь те же слова предназначены тебе: «Сын Человеческий, посылаю тебя к сынам Израилевым, к народу, который, возмутившись против Меня однажды, остается непокорным до сего дня. Они неблагодарные и жестокосердные дети. Но ты передашь им слова Мои. Они не чужестранцы, говорящие на непонятных наречиях, а дети дома Израилева. Не страшись! Я дам тебе силу, чтобы ты мог противостоять им. Не бойся их».
Потом голос добавил в самое мое ухо: — Такие слова обратил Я к Иезекиилю. Но тебе скажу: ты — Сын Мой, и потому будешь сильнее любого пророка. Даже пророка Иезекииля.
