Скатываясь по сугробам и вновь взлетая на снежные холмы, он рассуждал вслух:
— Ах, молодые люди! Всюду одно и то же! Надеешься на них, учишь искусству, а они шагнут за порог и летят, как птицы, бог знает куда! Говоря по правде, кто наши тяжкие труды вспомнит? Эге, господин мастер, никто! Один трудись всю жизнь, один и помрёшь!
Шведский король Карл рвался к Москве. Война широкой полосой огня катилась по Белоруссии. В июле 1708 года шведы были отбиты под Могилёвом.
В Москве всё так же звонили колокола и стучали барабаны. На Печатном дворе всё так же скрипели и ухали станочные прессы. В словолитне в густом чаду всё так же видна была высокая сутулая фигура Михаилы Ефремова. Он доделывал медные матрицы и пунсоны новой азбуки. Его помощники Александров и Петров работали до упаду и часто бегали на площадь в торговые ряды квас пить.
— Зря бегаете, лодыри, время тратите, — ворчал Ефремов. — Читали ли «Ведомости»? Швед ползёт к белокаменной Москве.
— Не доползёт, Михаила Ефремыч, — смеялись помощники.
— Каждому на своём месте должно быть, — отвечал Ефремов.
Подмастерья очень удивились, когда однажды мастер-словолитец отошёл от своего места, постоял, стёр пот со лба и проговорил мутным голосом:
— Пойду, что ли, квасу выпью…
Александров подмигнул Петрову: «Ишь ведь, и старика пробрало!» Ефремов вышел на улицу. День был жаркий. Площадь шумела. Галки с криком летели со Спасской башни на Троицкую.
Ефремов торопливо выпил квасу, перевернул жбан, поставил на лавку и положил сверху два медяка. Продавец испуганно на него посмотрел.
— Уходили тебя, отче, на вашем Печатном дворе, — сказал он, — лица на тебе нет… Всё святые книги печатаете?
— Не святые, — отвечал Ефремов, — а учебные.
— Ныне святости мало, — усмехнулся продавец, — а и то сказать, накурили ваши попы на всю Русь ладаном…
— Наши не попы, — сказал Ефремов.
— А кто — немцы? — лукаво спросил продавец.
Ефремов хотел ответить, но вдруг показалось ему, что вся Москва закачалась. Спасская башня накренилась, а бревенчатый настил на Красной площади быстро-быстро побежал из-под ног. Мелькнуло на секунду голубое небо с белыми облаками, и сразу настали сумерки.
— Беда, братцы, — кричал продавец, — старик упал! Еле дышит! Помогите отнести, ради бога!
— Пьян, что ли?
— Какое пьян! Наглотался немецкого дыму на Печатном дворе!
Когда Ефремов очнулся, он увидел над собой острую бородку и ястребиный нос Поликарпова.
— Ежели есть какие тайны, говори, — быстро прошептал он, — а то сейчас священник придёт!
