Мальчик опустил голову и проговорил после долгого молчания:
— Не хочу в монахи.
— В монахи? — удивлённо переспросил Тильманс. — Кто тебе сказал — в монахи?
— Дедушка Ефремов сказал: «Со двора не выходи, а то схватят, пойдёшь к монахам…»
— А сам что хочешь?
— Хочу из Москвы совсем убежать. К господину поручику Павлу Ефремову. С ним на коне скакать.
Тильманс ничего не понял.
— Поручику? — переспросил он. — Ефремову? Убежать? На коне? Это нехорошо! Совсем нехорошо — убежать. Садись, пожалуй, ко мне. Поедем!
— Куда поедем?
— Гм… Как это сказать по-русски?.. Ага, в назад!
Тильманс решительно повернул лошадь в обратном направлении. Мальчик смотрел на него прямо и печально.
На дворе Ефремова было оживление. Соседи с фонарями переговаривались и показывали руками в разные стороны. Свояченица в тулупе охала и всплёскивала руками. Появление Тильманса с мальчиком возбудило ещё больший шум. «Украл мальчишку немец!» — вопила свояченица. Дюжие руки ухватили Алеся и потащили в дом. Его втолкнули в горницу и силой поставили на колени.
Ефремов сидел в кресле. Он, казалось, не сердился, но молчал долго.
— Встань! — произнёс он наконец.
Алесь поднялся.
— Бунтуешь? — сказал Ефремов.
Алесь молчал.
— Батюшка, его немец утащил, люди видели! — закричала свояченица.
— Молчи! — сказал Ефремов. — Ты что же, Алексей, боишься ответить?
— Не боюсь, — отвечал Алесь, — а только меня не утащили, а я сам убежал.
— Вижу, — сказал Ефремов, — Москва тебе надоела. На волю потянуло.
Он встал и прошёлся по комнате.
— Я думал, помру — ты на моё место встанешь. Нет! Не удержишь сокола в горнице. Что тебе верстак да игла? Тебе по полям на коне скакать. А книги… — Ефремов подошёл к книжной полке и погладил ладонью корешки книг. — Поликарпов их себе возьмёт. Кто вспомнит Михаилу Ефремова? Никто!
— Зачем — не вспомнит? — возмутился Тильманс. — Должно вспомнить: господин мастер Ефремов, весьма хороший мастер, новую азбуку отливал…
— Спасибо на добром слове, мастер Тильманс. Но нет продолжателя делу моему.
Ефремов грузно уселся в кресло и устремил взгляд в окно.
— Я тебе одно велю, Алексей: не уходи сейчас. Дождись лета, а там ступай куда знаешь.
— Вот так разумно, господин Ефремов, — радостно сказал Тильманс. — Летом добрый ученик должен в путь. «Встань утром пораньше и оставь дома заботу…»
Последние слова Тильманс произнёс по-голландски и, чтоб Ефремов его понял, изобразил, как человек шагает по дороге, держа мешок за плечами, и поёт весёлую песню. Ефремов улыбнулся. Дородный Тильманс захохотал, затряс животом, взмахнул шляпой и удалился к своему возку.
