Мантикора опешил.
— Ты меня не поняла. Я сам виноват. Пошел на поводу у желания мести, и вырезал деревню. Изнасиловал девушек по приказу Левиафана. Я сам заслужил свое проклятие, и мне просто не хотелось бы, чтобы из-за меня прекратила существование целая раса, которая может появиться от меня и Лианны, — негромко проговорил он, глядя в распахнутые синие глаза — невидящие, но пронзительные…
— Я не о том… Я о том, что было раньше, и позже… Как же покалечили твою душу… Талеанис, прости, что заставила тебя это снова пережить, — она подалась к нему, обняла за плечи, прижалась всем телом.
Перед глазами все поплыло. Мантикора упрямо затряс головой, пытаясь отогнать наваждение — на несколько секунд помогло, а потом все вновь заволокло странным туманом, искажающим зрение. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это просто слезы выступили на глазах.
— Арна, я…
— Не надо… пожалуйста, не говори ничего. Я чувствую тебя, и чувствую твое желание показаться хуже, чем ты есть, чтобы я бросила тебя, и мне не грозила опасность, которую ты можешь мне нести…
— Не "хуже, чем есть", а таким, какой есть на самом деле, — упрямо ответил полуэльф, отчаянно пытаясь смахнуть слезы так, чтобы собеседница этого не заметила.
Танаа только прижалась к нему крепче, мотая головой.
— Я вижу тебя таким, какой ты есть на самом деле. Вижу даже лучше, чем ты сам можешь увидеть. И я не брошу тебя. Мы вместе справимся с Левиафаном, после того, как вернем тебе Раэл'а'раин. Обещаю…
— Арна, если проклятие сработало, то мне уже незачем ни ехать за мечом, ни сражаться с Левиафаном… Все бессмысленно, — пробормотал полуэльф сквозь слезы.
Девушка вскинула голову.
— Талеанис, какой же ты иногда бываешь глупый и невнимательный! — с укором воскликнула она. — Я видела тебя на помосте, когда меч Эстиса пронзил ее насквозь. Знаешь, такая рана в живот — это очень больно, и, кстати говоря, смертельно. А потом он еще и отрубил ей голову. А ты как стоял, так и стоял, не хватаясь ни за живот, ни за шею. Понимаешь, о чем я?
— Если бы я был виноват в ее смерти, то я бы ощутил все, что, умирая, ощутила она… — проговорил Мантикора, поднимая голову. — Какой же я идиот! Я ведь и правда не почувствовал ничего, кроме страха, что все кончено!
— Ты позволяешь себе слишком много страхов, — серьезно проговорила Арна, выпрямляясь. — И в результате страхи затмевают твой разум и твои чувства. Ты оказываешься в их власти, и начинаешь делать ошибки. Боясь Левиафана, ты никогда не сможешь его победить. И пока ты боишься делать ошибки так, как ты боишься этого сейчас — твой страх будет делать ошибки за тебя. Ты должен научиться контролировать свой страх.
