Несколько секунд фон Кильге молчал, ошарашенный подобной неосведомленностью. Потом заговорил, тщательно подбирая слова.
— Мощная государственная служба. Очень засекреченная. О ее существовании знают все, о том, что именно она делает — не знает никто. Она занимается какими-то очень важными, но, опять же, засекреченными расследованиями. Почти в каждой темной истории, особенно, если замешана какая-нибудь древняя или запрещенная магия, фигурирует Тринадцатый департамент. Они берут на службу лучших из лучших, и оттуда не увольняются. В общем, серьезный отдел…
— Да уж, не хрен собачий, — зло сплюнул Орогрим.
— Кстати говоря, наши пленники так и не пришли в себя, — заметил рыцарь. — И мне вообще кажется, что они не без сознания, а в коме. И ничего мы от них не узнаем.
— Посмотрим. Пусть полежат до завтра — все равно сегодня уже никуда не пойдем, а ночевать останемся здесь, — Орк махнул рукой. — Утром решим, что с ним делать.
А Арна подошла к опустившемуся на землю Мантикоре.
Полуэльф сидел, глядя в одну точку, и, казалось, ему глубоко наплевать на все, происходящее рядом.
— Талеанис, скажи… тебе очень дорог этот меч? — участливо спросила она.
Он ответил не сразу.
— Еще час назад я усмехнулся бы, и сказал, что "не очень". Сейчас… Да, он мне дорог… дороже собственной жизни…
В груди Мантикоры расползался жестокий, пустотный холод, заполнявший собой освобожденное мечом место. Этот холод пронизывал постепенно насквозь все тело, пробирался в сознание, лишая почти всех мыслей, позволяя существовать только одной, и производным от нее — как вернуть себе этот клинок?
Он резко поднялся на ноги, грубо сбрасывая с плеча руку Арны.
— Я должен вернуть себе меч. Я его хранитель, я могу передать его только достойному. Меч украли, я должен его вернуть.
Гундольф и Орогрим невольно отступили, в их взглядах явственно читался если и не страх, то, по крайней мере, опаска.
Лицо Талеаниса потеряло живой вид. Черты закаменели, любые эмоции ушли, осталась только холодная, бесстрастная маска. Еще несколько минут назад бывшие темно-карими глаза сейчас светились бледно-голубым льдистым светом.
— Я должен вернуть меч. Не смейте мне мешать.
Арна первой стряхнула оцепенение.
— Талеанис, очнись! Мы все вместе что-нибудь при…
Свист полуторного клинка Мантикоры оборвал ее на полуслове.
