— Я не ожидала, что вы так рады встрече со мной, Виктор Павлович! — насмешливо произнесла она.
Руки, поднятые для того, чтобы обнять эту чудную женщину, опустились.
Он отступил и как-то весь съежился.
Обливаемый у колодца горбун почему-то пришел ему на память.
Холодная дрожь пробежала по его телу.
— Ирена… — тоном мольбы, снова произнес он.
— Добро пожаловать, дорогой муженек… Довольны ли вы своей холостой квартирой?
Он молчал.
— Присядем, что же мы стоим… Вы как-то странно принимаете гостью, даже не предложите сесть…
Она звонко засмеялась, сделав особое ударение на слове «гостья».
Он бросился подвигать ей кресло.
— Нет, я сяду здесь, — сказала она и быстро направилась к турецкому дивану, уселась на нем, вытянув свои миниатюрные ножки в красных сафьянных туфельках и чулках телесного цвета.
Виктор Павлович стоял, судорожно сжимая рукой спинку кресла.
Она снова подняла на него свои смеющиеся глаза.
— Что ж вы не ответили мне, довольны ли вы вашей квартирой, которую я убрала с такой заботливостью, с таким старанием и с такой… любовью…
Она снова захохотала, подчеркнув это последнее слово. Этот хохот произвел на него впечатление удара бичем.
— Что вам от меня надо?.. Зачем вы меня мучаете?.. — прохрипел он.
Его горло, видимо, сдавливали нервные спазмы.
— Ха, ха, ха… — снова разразилась она веселым хохотом, — мучаю… Чем же это, позвольте вас спросить, мучаю… Не тем ли, что позаботилась устроить вам удобную квартиру, сообразную положению капитана гвардии… Вы, впрочем, исключены, кажется… Вы забыли и о службе, и о карьере для прекрасных глаз Зинаиды Владимировны…
— Ирена, — перебил он ее, — я запрещаю вам произносить это имя…
— Запрещаю… — фыркнула она… — Запрещаю… Кто же это вам дал право мне что-нибудь запрещать или позволять?.. Если так, то вы каждый вечер будете слышать от меня это дорогое имя, которое я профанирую, по вашему мнению, моими грешными устами. Грешными… А ведь они были, быть может, почище и посвятей, чем уста Зинаиды Владимировны… А кто сделал их грешными? Отвечайте!
Виктор Павлович молчал, до боли закусив нижнюю губу.
— Вы молчите… Извольте, я не буду задавать вам более таких щекотливых вопросов, но помните, что слово «запрещаю» относительно меня вы должны навсегда выбросить из вашего лексикона.
— И вы для этих разговоров удостоили меня своим посещением, да еще и незвестным мне путем? — делано-холодным тоном спросил Оленин.
— Для чего бы то ни было, я имею полное право, когда хочу, приходить к моему мужу, а путь очень прост. Вам стоило обратить внимание на глубину двери, ведущей отсюда в кабинет, чтобы догадаться, что в толстой стене, разделяющей эти комнаты, устроена лестница, ведущая наверх, а в боковой стене двери есть другая, маленькая дверь, запирающаяся только изнутри, и ключ от которой находится у меня. Удовлетворено ли ваше любопытство?
