И точно, на дорогу вынесли тело. Одновременно с этим, большинство солдат, «пасших» поле, стали перебираться на другую сторону дороги, а броневичок дал несколько длинных очередей по кустам. Нажав тангенту, я сказал Бродяге:
– Похоже, пора сниматься с якоря.
– А никого подстрелить не хочешь? – ответил тот.
– Нет, я не снайпер, а винтовку эту вообще первый раз в руках держу. И кто говорил, что главный принцип диверсанта: «Тихо пришли – тихо ушли» и «да не было тут никого». Так что пошли потихоньку! В разговор включился командир:
– Фермер Арту и Бродяге. Отходите. Как поняли, отходите. И мы хором ответили:
– Поняли тебя хорошо. Отбой.
* * *
Не буду подробно описывать, как мы добирались до смолокурни. Единственное, что запомнилось – это бормотание Бродяги:
– «А провода они утянули или нет? А то ведь найдут – прочёсывать начнут… Писец котёнку тогда…»
Пройдя метров восемьсот, по еле видимой в траве дороге (судя по всему, по этой просеке в последние несколько месяцев мало ездили), мы были перехвачены сидевшими в секрете Тотеном и Доком. Они сообщили нам, что командир с Казачиной опередили нас буквально на десять минут, и, скорее всего, уже пьют чай на базе.
Так называемая смолокурня, представляла из себя группу из трёх сараев разного размера и двух каменных смолокурен, разместившихся на большой поляне, размером примерно пятьдесят на пятьдесят метров. Здоровенная куча брёвен и сосновых пней возвышалась на противоположной от дороги стороне поляны. Густой запах скипидара висел в воздухе.
Наши разместились в одном из сараев, где люди, работавшие на смолокурне, устроили что-то вроде «комнаты отдыха»: грубо сколоченный стол, три лавки и чугунная печка с плитой, отгороженные от остального помещения щелястой дощатой перегородкой. В большом помещении был, по-видимому, склад для инструмента. На стене я заметил пару ржавых топоров и пил, висящих на деревянных крюках. В углу стояло несколько деревянных же бочек испускающих одуряющий аромат скипидара. Подняв крышку на одной из них, я обнаружил, что она полна старой, уже помутневшей, живицей. Из-за перегородки выглянул Фермер:
– Тоха, хорош, там лазать. Иди сюда – поговорить надо.
– Секунду, Сань. Я только посмотрю.
– Да нафига тебе эта вонялка?
– Эх, товарищ майор, товарищ майор. А огневые фугасы мы из чего делать будем? О, а вот и скипидарчик! – сказал я, найдя в углу стеклянную бутыль литров на двадцать пять – тридцать, до половины заполненную желтоватой густой жидкостью. Скорее всего, качественный продукт со смолокурни вывезли, а этот был или попорчен смолой, или использовался для собственных надобностей, например – для разжигания смолокурен.
