но быстро спохватился и замолчал.
– Так почему Гутьерес и Харрисон не работают над этим?
– Наверное они ничего об этом не знали.
– А сейчас они занимаются этим?
– Надеюсь, что так, это в их интересах.
Дрей вытерла слезы на щеках рукавом водолазки, который натянула на ладонь, как маленькая девочка:
– Значит, место преступления затоптано, и теперь еще оказалось, что убийца мог действовать не один.
– Что-то вроде того.
– Ты даже не злишься.
– Я злюсь, но злость в данном случае бесполезна.
– А что не бесполезно?
– Я пытаюсь понять.
Он не смотрел на нее, но слышал, как она еще раз приложилась к бутылке.
– Ты должен был выдержать давление, ты должен был расставить приоритеты. Ты должен был знать, что тебе нельзя идти туда, Тимми.
– Не называй меня Тимми.
Тим открыл дверь и вышел. Голос Дрей нагнал его в холодном коридоре:
– Как ты можешь быть таким спокойным? Как будто она просто очередная жертва, кто-то, с кем ты даже не был знаком!
Тим остановился в коридоре и какое-то время стоял спиной к открытой двери, потом повернулся и вошел обратно в комнату. Дрей прижимала ладонь ко рту.
Он провел языком по зубам, ожидая, когда дыхание в груди выровняется. Когда он заговорил, его голос звучал тихо, едва слышно:
– Я понимаю, как ты расстроена, как разбита. Я тоже расстроен. Но не смей, черт возьми, слышишь, не смей так говорить!
Дрэй опустила руку, в ее глазах сквозила боль.
– Прости, – сказала она.
Он кивнул и снова вышел.
В спальне Тим набрал код на дверце сейфа с оружием, открыл ее, потом вынул пистолет серии 226, изготовленный специально для полицейских, свой любимый 357-й «Смит-энд-Вессон», здоровенный «Ругер» и две коробки патронов по пятьдесят штук в каждой – девятимиллиметровых и сорок четвертого калибра.
Он вошел в комнату Джинни и обнаружил Дрей в той же позе. Она даже не пошевелилась.
– Мне так жаль, – повторила она.
Он опустился рядом с ней на пол, положил руки к ней на колени и поцеловал в лоб. Лоб был влажный.
– Ничего. Как там говорят про бревно и соринку?
Ее губы сморщились в улыбке:
– В своем глазу бревна не видит, в чужом и соринку найдет.
– Что-то вроде того.
– Тебе нужно пойти пострелять.
Он кивнул:
– Пойдешь со мной?
– Мне нужно еще немного посидеть здесь, в темноте.
Он придвинулся к ней, чтобы снова поцеловать ее в лоб, но она откинула голову назад и поймала его губы своими. Поцелуй был горячий, сухой, пахнущий водкой. Если бы он только мог забраться в ее поцелуй и остаться в нем навсегда.
