Встав, он сделал несколько шагов к океану, словно хотел следить за тем, что находится на краю горизонта, до тех пор, пока его линия не исчезнет навсегда, растворившись в ночи.
– Я не хотел быть просто еще одним директором студии. Я не хотел, чтобы студия «Блу зефир» стала очередной киностудией, – сказал Рот, поворачиваясь ко мне. – Когда я пришел сюда тридцать лет назад, то хотел совершить что-то значительное. Собирался стать новым Орсоном Уэллсом. Я хотел снять фильм не хуже «Гражданина Кейна». Нет, даже лучше…
– Вы получили «Оскара».
– Можете вспомнить название фильма?
Наверное, его удивило бы только одно: если бы я сразу вспомнил название, а не принялся вместо этого оправдываться, говоря, что вспомню, пожалуй, если немного подумаю.
– Но вы помните название «Гражданин Кейн», не так ли? Великий фильм. Некоторые считают, что это самая великая кинокартина по сей день. Во всяком случае, картина попала в разряд вечных. Всегда найдутся желающие ее посмотреть. Когда умер Орсон Уэллс? Думаете, когда пройдет столько же лет с моей смерти, кто-нибудь вспомнит мои фильмы? Да, я получил премию киноакадемии. Взгляните как-нибудь на ежегодный список победителей. Сколько названий и сколько имен вы помните? А почему? Потому что большая их часть этого не заслужила.
Упала ночь, и на небе больше не осталось ни пятнышка света. Включились высоченные фонари, расставленные вдоль дорожки на металлических стойках. Рот так и не снял темные очки. Возможно, давно привык видеть в темноте. Подняв воротник куртки, он сунул руки в карманы.
– Все думают, я счастливчик – или, вернее, думали, пока была жива Мэри Маргарет. Думали, у меня есть все. Не только деньги, не только жена-кинозвезда, не только награда киноакадемии, собственная студия и все, что с этим связано. Нет, больше, чем все это в частности или сложенное вместе, я был счастлив потому, что был Стэнли Ротом, и все, абсолютно все знали, кто я такой. Я был известен. Нет, – он решительно замотал головой, – нет, я был знаменитостью, одним из тех, кто знаком каждому, с кем хочется постоять рядом. Это самое захватывающее. Я ни разу не появился на экране, никогда не делал того, что делал Хичкок, и не отвел себе ни одной, самой маленькой роли. Но я попадаю на обложки журналов куда чаще любой кинозвезды. Не могу показаться на публике без того, чтобы не попросили автограф.
Рот выпрямился и запрокинул голову, ловя воздух широко раскрытым ртом. Продолжая держать руки в карманах, он пару раз подпрыгнул на прямых ногах, потом замер в неподвижности, часто моргая, словно хотел избавиться от всего, что теперь казалось несущественным, неправильным.
