– Готовишь что-то вкусненькое? – поинтересовалась Маша.
– Восхитительное, – я решила сделать рекламу экзотическому блюду. – Вам понравится.
Усадив домашних за стол, я вытащила сковородку, водрузила ее в центр стола и дала Аркадию нож со словами:
– Начинай, у меня никогда не получаются ровные кусочки.
Кеша начал орудовать ножом.
– Что это? – спросил он, с явным усилием отпиливая кусок.
– Катни! – гордо ответила я.
– Кто? – вытаращила глаза Машка.
– Неужели никогда не слышала? – с легким презрением осведомилась я, – право, странно, весь мир это ест!
– А в Таиланде обожают жареных тараканов, – заявил с некоторой опаской Александр Иванович, поглядывая на кусок, который Кеша сумел-таки оторвать от катни.
– Здесь нет лапок! – оптимистично заметила Машка и сунула в рот малую толику яства.
Остальные последовали ее примеру, пару минут в столовой царила тишина.
– Ну? – прервала я затянувшееся молчание, – вкусно?
– Восхитительно, – с полным ртом заверила меня Маня, – вот только плохо жуется!
– Похоже на кожуру от банана, – ответил менее дипломатичный муж.
Мне стало обидно – вот она, человеческая неблагодарность во всей ее красе. Я сходила в магазин, купила недешевый продукт, пару часов варила его, пекла и какова реакция!
– Ты часто ешь шкурки от бананов? – накинулась я на супруга.
– Никогда не пробовал, – признался Александр Иванович.
– Тогда откуда знаешь, каков у нее вкус? – еще сильнее обозлилась я.
– Не знаю, – жалобно протянул муж, – мне так показалось! Пахнет вкусно, но не прожевывается.
– У меня такое ощущение, – вдруг сказала Маня, – что когда-то, очень-очень давно, я уже пыталась это слопать, а ты, Кеша, у меня продукт отобрал и отругал! Еще потом заставил зубы чистить! Вроде я в ванне сидела.
– Точно! – захохотал Аркадий, – а я-то мучаюсь, ну что этот фатни мне напоминает.
– Катни, – поправила я.
– Да хоть как его назови, – продолжал веселиться Кеша, вставая из-за стола, – потому что на самом деле это…
Аркашка подошел к мойке, открутил кран и сунул под струю любовно запеченный мною деликатес.
– Что ты делаешь! – закричала я.
– …потому что это мочалка! – торжественно возвестил Аркашка, демонстрируя всем белый дырчатый кусок. – Мать, неужели ты забыла! Ну-ка, включи память! Наша старая квартира, ванная…
Перед моими глазами тут же возникла картина. Стена, покрытая светло-сиреневым кафелем, на ней ряд пластмассовых красных крючков, на каждом висит по такой вот длинной, желтовато-белой штуковине. Потом пришло другое воспоминание. Вот я, крохотная девочка, стою с бабушкой на огороде. Афанасия Константиновна собирает на грядке что-то длинное, темно-зеленое и тихо ругается:
