И выйди пламенной дорогой
К потоку вечных перемен.
Облокотившись о борт сцены, я подняла голову к замершим позади. Я могла читать «Трех поросят». Я могла считать до ста. Но рифмованные строки помогали.
Твоя душа - то ключ бездонный.
Не замыкай истомных уст.
Едва ты встанешь, утоленный,
Как станет мир - и сух и пуст.
Голос возносился и опускался, вибрировал и затихал. Кажется, я могла бы увидеть эти нити, эти щупальца, расползающиеся от меня по залу. Я просто читала:
Так сделай жизнь единой дрожью,
Люби и муки до конца,
Упейся истиной и ложью, -
Во имя кисти и резца!
Решив подняться на сцену, я снова пошла. Не дотрагиваясь, касалась ладонями изумленных рук. Переводила взгляд с карих-девичьих-изумленных глаз к серым-желающим, от голубых-пожирающих к болотным-засасывающим.
Сев на колени на самом краю, я вздохнула. Мне хватит даже этой малости. Пожалуй, хватит...
Не будь окован и любовью,
Бросайся в пропасти греха,
Пятнай себя священной кровью, -
Во имя лиры и стиха!
Интересно, как они расслышали слово «лира»? Я закрыла глаза, собираясь с силами. Они не смогут пошевелиться еще минуту-две – это точно. Даже девчонки. Никто.
Когда это началось? Как это началось? Кто это запустил? Я не знаю, кто был инициатором того, что Марк стал нашим персональным изгоем. Это уже не исправить. Эти годы останутся в его и нашей памяти. Но аутсайдером он будет не далее, чем до сегодняшней ночи.
Это просто мысль. Желание. Намерение и приложенная к нему сила моей мысли. Сила их желания. Ни что не исчезает в никуда. Ни что не берется из ниоткуда.
Это как мольба сквозь километры любимому: подай весть.
Я не молила. Я планировала. Я обращалась ко всем студентам пятого курса нашего института. Мне не нужна была их весть. Мне нужно было изменить их отношение. С меня был новый трафарет. Какими красками воспользуется Марк, будет зависеть от него.
Открыв глаза, я поднялась. Спрыгнула со сцены, направляясь на выход.
- Лида.
- Лида, постой!
- Подожди, Лидок!
Подхватив дубленку, вышла.
Я обернулась уже за дверью, останавливая их ладонью. Я молчала, и они не понимали, как задержать. Я качала головой, и они не смели следовать. Как кратковременные личные зомби.
У остановки в машине сидел Марк. Я удивленно смотрела сквозь лобовое стекло, пока парень не кивнул «садись уже».
Гнется, но не ломается...
Примерно через месяц после того, как мы начали жить вместе, я проснулась ночью от собственного крика. Снилось что я – дерево: могучий исполин с широкой мясистой кроной, с крупными сочными листьями, с необхватным стволом и развитой корневой системой. Так вот, эти корни сначала начали шевелиться, а потом перекручиваться, стягиваясь во все более тугие косы. Вскрикнув, я тут же села и потянулась к ступням. Марк проснулся от крика, явно испуганный. Спросил что случилось. Шарил ладонью по стене, ища шнур от лампы. Я проскрипела, сжав зубы: ноги свело. Не включай свет. Пожалуйста.
