- Спасибо, – кивнула я.
- Куда положить? – спросил, складывая лист.
Я постучала пальцами по простыне. Мне нужны эти имена. Нужно заняться ими сегодня же. Не удивляясь, Марк подложил письмо под мою ладонь.
- Чего-нибудь хочешь?
Отрицательно качнув головой, я следила за ним взглядом. Никогда на его лице не отражалось подобной муки. Не узнавала я и странного, мучительно-отчаянного и в то же время решительного выражения лица. Я прекрасно понимала, что он хочет задать миллион вопросов и первый из них: «Кто он»? Но мы оба знали, что ответом на все будет: «Не спрашивай». Я боялась представить, насколько мучительно ему могло быть от этого, и делала шаг назад: от его возможных переживаний к своей вполне ощутимой боли.
- Кто он? – за минуту раскаленного добела молчания он не шелохнулся.
Я вздохнула и закрыла глаза. Усталость вела взгляд куда-то в сторону. Хотелось остаться одной и поспать. Если получится уснуть с этими пульсирующими дырами в животе.
Когда я открыла глаза, Марк продолжал стоять надо мной, как изваяние.
- Я хочу отдохнуть. Посплю, разберусь с этим, - я подняла и опустила пальцы на письме Ласкара, – и все расскажу.
- Не расскажешь, – отрицательно качнул головой он.
Уверенность в голосе говорила о том, что муж успел узнать меня. Изучить всю мою нехитрую натуру и повадки. Но это не помогало ему узнать то, чем я занимаюсь и понять, кем, в сущности, являюсь.
- Тебе на работу, наверно, надо, – предположила я устало. Марк поднял подбородок, резко вобрав в себя воздух. – Возвращайся. Я разберусь тут и вернусь к тебе.
- Лида...
- Езжай домой, Марк. Со мной все будет хорошо.
Он облизал губы, не веря тому, что слышит. Обернулся к окну. Вернул взгляд ко мне, качая головой.
- А со мной? – спросил шепотом. Ведь шепот – это всего лишь шепот. В нем сложно различить злость и боль. Намного сложнее, чем в глазах. Прикрыв веки, я устало вздохнула. Марк вышел практически сразу.
Миша появился на следующий день. Предполагаю, он вылетел сразу, как только узнал о том, что я пришла в себя. Влетев в палату, он спросил без тревоги, зло:
- Какого хрена в тебя стреляли?
Повернув к нему изумленное лицо, я не нашлась что ответить. На несколько секунд повисло молчание. Миша разглядывал меня, и черты его лица постепенно смягчались. Запахнув на груди халат и обойдя кушетку, он присел рядом.
- Ты хреново выглядишь, дорогая.
Я усмехнулась и поморщилась от боли: сократились мышцы живота. Все, что можно было перенести на два дня, он перенес. Но я задержалась еще на два непредвиденных, не прописанных в нашем расписании дня.
