Этого им не понять, конечно. Я и сам с трудом это понимаю, но все-таки получше, чем они, все-таки я глубинник, а не тыловой стратег. Зато очень даже понятно, отчего мною вдруг заинтересовалась контрразведка.
Приятного мало, конечно. Но тут меня еще одна идея осенила.
– Слушай, а еще разок не сходишь? Надо узнать про одного шпака… – и знай себе сыплю приметами того долговязого, что на меня вчера зенки пялил. Скорее всего пустышка, конечно. Мало ли отчего шпаки на людей таращатся?
Петр только пальцем у виска покрутил – однако пошел. Друг настоящий, верный, а я ему жизнь усложняю. Вернулся в недоумении. Юкконен, оказывается, долго не мог понять, о ком идет речь, а потом вспомнил: какой-то Шелленграм из отдела Перспективного Планирования, больше он ничего не знает, и не сделал бы Петр одолжение пойти в задницу со своими вопросами? Петр и пошел.
Ну ладно, думаю, планирование все-таки лучше, чем контрразведка. Во всех смыслах лучше. Если только я не трепыхаюсь попусту насчет этого Шелленграма, что скорее всего.
– За твое здоровье, – поднимает стопку Петр. – За твою удачу. Пусть о тебе забудут.
– Изыди, злоречивец, – говорю ему. – Я пятнадцать лет в лейтенантах ходить не собираюсь. Пер ангуста ад аугуста, как говорили эти латиняне, то есть если в теснинах не накроет обвалом, к вершинам как-нибудь выберусь…
Тут он как-то странно на меня посмотрел, а я и сам удивился. Этакой фразы, да еще с латынью, я от себя никак не ожидал. Притом спьяну.
Так я Петру ничего толком не рассказал – допили мы остатки, он уже и не очень слушал. Баиньки ему пора.
Поплавок ниже ватерлинии то еще место: темновато, сыровато, планировка идиотская. Не радиальная, как на «положительных» палубах, и не коридорно-ячеистая, а какая-то анфиладно-закуточная, что ли. Анфилады и закутки. До черта труб над головою, в трубах журчит и булькает, насосы опреснителей гудят. Широченные каналы ходовых водометов – хордами – от борта к борту. Основной и вспомогательные реакторы, маршевые двигатели, верфи, доки, шлюзы, распределители подпитки системы регенерации – повсюду запретные зоны, лучевые барьеры и охрана. Целые палубы – ремонтные мастерские и кое-какое сборочное производство. Резервная энергосистема, использующая разницу температур подводной и надводной части обшивки… Возле самого дна – непременная тысяча-другая тонн льялых вод. Добавить сюда же балластные цистерны и всю хитроумную гидравлику тройного демпфирующего борта – казалось бы, для людей места нет и быть не может. Ан нет, по документам, ниже ватерлинии живет без малого две тысячи человек, а по слухам – от трех до пяти тысяч. Все-таки Поплавок ненормально велик.
