– И башня, как у собаки Баскервилей! Во-от такая! – Баландин развел руки и показал нечто, напоминающее размерами крупный арбуз.
Капитан опасливо оглянулся и насколько мог продвинулся вперед от транца.
– Слышь, Hафаня! – обратился он к Мишке. – А вынь-ка на всякий случай ножичек. Самый большой, какой найдется…
Hафаня закрепил шкот в стопоре и с гиком наперевес шагнул к люку. Пингвин смешно вытянул шею, еще сильнее растопырил крылья и издал странный звук, напоминающий шипение и клокотание одновременно.
– Слушай, Олег! – обратился Hафаня к коллеге. – А они кусаются или как?
– Да фиг их знает! – буркнул Баландин. – Жрут они вроде рыбу, а людям их бояться, говорят, нечего.
– Hу так гоните его в воду! – сердито сказал капитан.
Hафаня намекнул незваному гостю гиком в подмышку – пора, мол, и честь знать, давай, вали в свою пучину и греби к ближайшей льдине. Пингвин оказался сообразительный: шлепнулся на пузо и заскользил к транцу. На стопоре бакштага он застрял, бестолково молотя крыльями и суча ногами. Hо кое-как ему удалось проползти и съехать в неприветливую околоантарктическую воду.
– Ф-фу!!! – облегченно выдохнул Мишка. – Смылся, слава богу!
– Hафаня, ножик! – напомнил капитан.
Hафаня послушно полез внутрь и зашарудел на камбузе.
– Вот так вот пристроишься на транце посрать, – задумчиво протянул Баландин, – задницу тебе и оттяпают…
– За незалежность надо платить, хотя бы и задницей, – изрек Нафаня из камбуза и с грохотом что-то обрушил.
– Так то в переносном смысле!
– Угу. Будь добр, в следующий раз объясни это леопарду.
– Остряк. Ты нож нашел, нет?
Нафаня появился на палубе с тесаком таких размеров, что Баландин присвистнул:
– Ну вот, теперь у нас точно военное судно…
Посмеявшись, согласились. Нос «Анубиса» размеренно и даже как-то меланхолично раздвигал темную воду. О борта с шорохом терлись мелкие ледышки.
* * *
– Как это – никакого правительства?
– А вот так. Совсем никакого.
– Ты шутки-то свои брось. – Ерепеев нахмурился.
– Отшутили уже, – сказал Ломаев. – Уже неделю, как отшутили… кстати, сегодня исполнилась ровно неделя с нашего пьяного манифеста. Юбилей как-никак. Первый День независимости.
– Предлагаешь отметить, что ли?
– Не-е… – Ломаев замотал головой. – Исполнится год – отмечу, так и быть, но не раньше. Зарок дал.
– Отрадно слышать. Так что насчет правительства, а?
– Ничего. Кстати, а зачем оно Свободной Антарктиде?
– Ну как это – зачем! Да хотя бы…
– Что?
– Чтобы править.
– Не понял, поясни.
