- Вот это мне уж никак не желательно, Андрюша, - заворочался в гамаке Дектярев. - Да, кстати, какой у нас запас провизии?
Чтобы перетряхнуть склад с концентратами, потребовались почти сутки (на поверхности управились бы за несколько часов). В ревизии приняли участие все пять человек. Подсчитывали, спорили из-за пустяковых расхождений, перекладывали коробки с места на место и вносили путаницу, которой втайне радовались, ибо работа затягивалась, отвлекала от неизбежных размышлений о судьбе корабля, людей.
Наконец получили результат: при нормальном питании запасов хватит месяцев на семь, а если экономить, так и на все десять.
Десять месяцев жизни... Кого это могло успокоить? Мечты, планы на будущее - все это сразу теряло смысл. В груди разливалось гнетущее ощущение пустоты. Мучило сознание, что там, наверху, твои родные, твои товарищи и миллионы незнакомых тебе простых людей страдают, приходят в отчаяние от невозможности оказать помощь.
Минули шестнадцатые сутки, семнадцатые...
Скорюпину не удавалось поймать ни одной наземной станции. Случалось, что в симфонию звуков подземного мира вплетались людские голоса, но то были отраженные где-то волны, беспорядочные обрывки импульсов.
На восемнадцатые сутки Дектярев не выдержал.
- Довольно заниматься демагогией, - сказал он. - Разговоры делу не помогут.
- Вы что-то хотите предложить? - заинтересовался Биронт.
- Да, хочу.
- Ну-с?
- Работать.
- Работать? А какой в этом смысл?
- Не знаю. Но я не могу, коллега, ничего не делать. Не мо-гу! Хватит с меня. Мы погибнем, так подземоход останется целым. Наши исследования, наши записи сохранятся.
- Вы ошибаетесь, - Биронт поморщился. - Подземоход тоже погибнет. После того как иссякнет энергия, прекратится действие защитного поля...
- С вашей дурацкой логикой... - буркнул Дектярев и вдруг поймал на себе сосредоточенный взгляд Паши Скорюпина. В этом взгляде было ожидание, надежда услышать нечто спасительное. - Нет, друзья, так невозможно. - Николай Николаевич легко, по-юношески, соскочил на пол. - Мы живы, здоровы, значит должны работать. Это хуже всеголежать и ждать прихода костлявой: Все-таки мы здесь не сами по себе. Нас послали, нам доверили большое дело, за нашей работой наблюдают. Тем более связь позволяет нам посылать сообщения, нас слышат.
Николай Николаевич направился к люку. Мурлыча под нос какой-то весьма неопределенный мотив, он исчез в нижней кабине.
Уже сидя в кресле, геолог прислушался. Нет, никто не последовал его примеру. Да и ему самому не удавалось сосредоточиться. Вопрос Биронта: "Работать? А какой в этом смысл?" занозой сидел в голове.
