– Не сомневаюсь, что короля Генриха я смогу убедить. Он знает, что я была девственной. И я подарю ему сына, о котором он так мечтает.
Элизабет мрачно дождалась окончания исповеди Мэри и решительным шагом направилась к ступенькам.
– Отец Мэттью! – закричала она вниз.
– Куда ты? – испуганно спросила Мэри. В глазах ее явственно читалась паника. – Ты уезжаешь?
– Мы уезжаем в Италию.
– В Италию? Почему в Италию? – Мэри растерянно посмотрела на Элизабет. – А вдруг мне там не понравится? Элизабет! Послушай, Элизабет! Я совсем не хочу туда ехать!
Элизабет вновь подошла к сестре. Она должна помочь ей, хотя бы и в ущерб себе.
– Ты поедешь в Италию! – решительно сказала она. – Для тебя сейчас – это единственный выход. Мы поедем вместе. Не волнуйся! Тебе там будет хорошо!
Италия. Флоренция. Капелла Аннунцьято.
Четыре года спустя – апрель 1524 года
Жизнь коротка, искусство – вечно. Мужчине дарована возможность пройти по ней размашистым, широким шагом, самому выбрать дорогу, в то время как женщине…
Звук шагов внизу прервал философские размышления. Художник располагался почти у самого потолка капеллы, лежа на самой верхней площадке хитроумной деревянной конструкции, напоминавшей леса.
– Филипп! Поторопись! Они скоро уже будут здесь!
Пико, молодой красивый подмастерье, в один момент взобрался наверх. Он озабоченно взглянул на Филиппа и оглядел потолок с росписью. В следующее мгновение Пико опять скатился вниз, нетерпеливо подбежал к открытому окну и выглянул наружу.
Они находились в здании строящейся капеллы. Еще час-два назад все помещение было заполнено толпой ремесленников – каменщиков, штукатуров, облицовщиков, плотников, но сейчас здесь остались только они одни. Последние работники ушли совсем недавно, унося с собой дух веселого сплоченного братства ремесленного цеха – искусных мастеров, умеющих и любящих работать и по праву гордящихся своим трудом.
– Не беспокойся так, Пико! Маэстро знает, что мы все успеем закончить вовремя.
Художник, лежащий лицом к потолку на верхней площадке лесов, еще раз окинул критическим взглядом свежую фреску. С картины ему улыбался ангел чуть отрешенной неземной улыбкой.
Элизабет громко вздохнула. Нет, отнюдь не из-за картины… С фреской все в порядке. Она должна бы гордиться. Она должна чувствовать себя счастливой. Да, должна! Ей все удалось. У нее все получилось. Но, непонятно отчего, ощущение счастья не приходило. Почему, ну, почему она никак не может почувствовать себя счастливой?
