– И сколько же его будет нужно?
– Немного. Несколько месяцев. За этот период мы соберемся с силами и постепенно, шаг за шагом, достигнем наших целей. Я бы не хотел, чтобы вы провели эту горячую пору в сырой тюремной камере осужденным за измену. Матильда ждет от вас совсем иного доказательства вашей преданности.
Роберт взглянул на свои дешевые, забрызганные дорожной грязью сапоги, а затем в упор посмотрел на Бриана:
– Надеюсь, я сказал достаточно?
– Вы настаиваете на том, чтобы я припал к руке Стефана, – горько сказал Бриан, опустив голову. – Вы все объяснили понятно, но не требуйте от меня слишком много.
– Неужели? – зло сощурился Роберт. – Это больше того, чем вы теперь занимаетесь? Вы заперлись в своем замке, тратите все до последнего пенни на укрепление стен и башен и ежечасно ожидаете атаки, которой никогда не произойдет. Стефан не собирается воевать с вами, неужели вам не ясно, упрямец? А вы снимаете с себя последнюю рубашку, поднимая тревогу при виде любого заблудившегося торговца. Стефан будет выжидать, ему доставит удовольствие узнать, как неприступный Уоллингфорд падает, так и не увидев вражеского солдата. Вы не хотите целовать ему руку? Так поцелуете его сапог. Такова стратегия войны!
Роберт допил вино, поставил кружку на стол и вновь достал письмо Матильды из холщовой мошны.
– Это согреет вам сердце, мой друг, – с мягкой улыбкой сказал он. – Но если вы удержитесь и прочтете его чуть позже, в уединении, то я успею встретиться с вашей прелестной супругой.
Бриан повертел свиток в руках и смущенно посмотрел на гостя.
– Вы сказали, что императрица ждет доказательств моей преданности. Она имела в виду только это?
– Я успел навестить всех наших сторонников, кроме Болдуина де Редверса. – Роберт словно не расслышал его вопроса. – Барон по-прежнему укрывается в Экзетере. Боюсь, до него сейчас не добраться.
Бриан спрятал пергаментный свиток так, как это сделала бы женщина, – сунув его за ворот своей туники. Не заметив проницательного, ироничного взгляда Роберта, он встал с кресла.
– Я позову леди Элизу. Моя супруга будет рада видеть вас.
– Я горю нетерпением, – ответил гость. – Мы так давно с ней не виделись.
Это была, скорее, записка.
«Бриану Фитцу, лорду Уоллингфорду, самые нежные приветствия и объятия – от Матильды, вашего друга.
Я послала своего друга, сторонника и брата Роберта Глостерского, дабы ободрить вас и подготовить к моему прибытию. Он везет с собой также письма к одному или двум другим моим сторонникам, но ни одно из них не несет столько тепла, как это. Воровство, которое проявил мой кузен, огорчило и удивило меня, но каковы бы ни были его уловки, я верю, что вы не изменили своего доброго отношения ко мне.
