Здесь она очень похожа. В ней есть какая-то девичья чистота.
Такаминэ. А где они живут?
Нисидзима. Где и раньше – в нескольких кварталах отсюда. Он просил передать тебе привет. Сказал, что хотел бы увидеться, но в то же время боится встречи – боится разговоров о живописи.
Такаминэ. Я его понимаю. Даже представить себе страшно, что значит стать слепым. Ужасно не видеть ни красок, ни света…
Нисидзима. Творения Микеланджело или Рембрандта. Кажется, сестра читает ему мои статьи. Наверное, она тоже страдает, когда хвалят чужие произведения.
Такаминэ. А ведь у него были какие-то особенные глаза. Жена часто вспоминает о нем с душевной болью. Бывают же несчастливые люди!
Нисидзима. Однако недаром же он – Номура!.. Пытается вновь встать на ноги.
Такаминэ. Ты прав. Он и в самом деле человек сильной воли, таких самолюбивых людей, как он, немного. Помню, когда бы я к нему ни пришел, он всегда работал. И всегда говорил: «Я художник. Мне важно только писать, остальное мне безразлично». Он многого достиг бы сейчас. Страшная вещь – война!
Нисидзима. Но его несчастье не. только в этом. Сейчас на них с сестрой свалилось еще одно.
Такаминэ. Что такое?
Нисидзима. Сестру Номуры хотят выдать за Сабуро Айкаву. Знаешь, кто это такой?
Такаминэ. Нет.
Нисидзима. Это чистейшей воды бездельник и лоботряс. В свое время его даже выгнали из колледжа за воровство. На днях встретил его в трамвае. Честно скажу, даже противно стало. Совершенно тупая физиономия.
Такаминэ. И подобный тип хочет жениться на Сидзуко?!
Нисидзима. Вот именно! Это просто чудовищно!
Такаминэ. В нашей жизни такое часто бывает…
Нисидзима. Да, конечно… Нов данном случае, когда я знаю и тех и других, становится особенно страшно. А Номура? Как он будет без нее… Сидзуко для него единственная опора в жизни.
Такаминэ. А что говорит он сам?
Нисидзима. Сидзуко сообщила ему эту новость при мне. Номура был потрясен, хотя и сказал сестре, чтобы она решала так, как считает нужным. Потом, правда, узнав, что этот Айкава – человек крайне непорядочный, категорически запретил. Но когда Сидзуко напомнила, что дядя может потерять службу, он промолчал – только слезы на глаза навернулись.
Такаминэ. Да, плохо дело! Поистине, в нашем мире только деньги имеют власть.
Нисидзима. Что правда, то правда. Я по-настоящему только сейчас понял, какая это страшная сила… Я вот что надумал: надо непременно принять участие в судьбе Номуры. Допустить, чтобы девушку отдали за Айкаву, – это слишком. Как-никак мне уже тридцать три, и сейчас я не в таком стесненном положении, как несколько лет назад.
