– У меня не было особого выбора, – вздохнул Алекс, избегая ее вопросительного взгляда. – А кроме того, я не уверен, что быть шаманом или даже тавматургом так уж хорошо.
– О чем это ты? – удивилась Джиена. Алекс махнул рукой.
– Это, наверное, просто часть философии анимистов. Мы не очень-то доверяем волшебникам. В смысле, они могущественны. Могут делать то, что никто больше не может. Иногда это приводит к надменности, они считают себя лучше всех вокруг.
– Не вижу в этом ничего плохого… они действительно лучше! И волшебство можно использовать, чтобы помогать другим.
– Наверное, но… сила развращает. Ее можно использовать, чтобы управлять другими, или причинять вред, или просто вводить в заблуждение. Вот почему лимуры создали анимизм.
– Лимуры не любят волшебство… я никогда не понимала этого. – Джиена покачала головой. – Возможно, потому, что не способны к нему.
Алекс пожал плечами:
– Не знаю… возможно. Но они, конечно, не скажут.
Тут кто-то из матросов позвал Джиену на помощь, она быстро встала и ушла. Алекс ругал себя за неумение поддержать разговор и смотрел, как Жадеит медленно исчезает вдали.
Дни шли за днями. Дел у Алекса, не считая наблюдения за Офиром, почти не было, и, несмотря на новизну путешествия, время тянулось медленно. Он по-прежнему чувствовал себя одиноко; матросы были довольно вежливы, но если он пробовал помочь, то только мешал. Пытаться вовлечь их в разговор оказалось бесполезно: говорить было просто не о чем. Джиена была исключением, но ее в основном занимали волшебство и Офир. Она не хотела ни рассказать о себе, ни слушать его забавные истории о животных в колледже – ее интересовала только теория волшебства, а тут от образования Алекса толку не было. Он знал, что анимизм открыли лимуры. Поэтому одно время анимизм резко противопоставляли всем прочим формам волшебства (лимуры до сих пор так считали). Анимизм развивался как способ наблюдать Офир, замечать волшебную деятельность. Имея анимиста, племя лимуров могло отказаться от услуг тех, кто владел волшебством или находился под его воздействием. Иногда, особенно если подобные свойства проявлялись у кого-то из своих волшебника просто убивали.
Понятно, волшебники и жрецы ненавидели анимистов – и чувство это было взаимно. Хуман по имени Брез узнал об открытии лимуров и начал экспериментировать. Сначала он работал с маленькой группой последователей, потом обратился к лимурам. После долгих размышлений две культуры согласились объединить свои знания, и был основан колледж. Влияние хуманов открыло анимистам более широкие возможности для работы, и случалось, анимист со временем становился настоящим волшебником того или иного типа. Разумеется, в колледже это осуждалось, но такие случаи бывали. Но все равно у Алекса было только смутное представление о большинстве вопросов, интересовавших Джиену. Сам по себе анимизм ее не занимал. Поняв, что Алекс не сможет помочь ее честолюбивому замыслу в один прекрасный день вступить в ряды волшебников, она охладела к его обществу. Это заставило его еще острее ощутить одиночество: сначала родителей, потом колледж, а теперь даже эту девушку интересовала только польза, которую из него можно извлечь, а не он сам.
