– Ты говоришь, попросила, – повторила Тея.
– О да! – подтвердил Диллон. – На гэльском языке.
– На каком? – Тея расхохоталась помимо своей воли, но уже в следующее мгновение ей стало не по себе: подумать только, она в очередной раз стала жертвой этого змея-искусителя. – Понятно, – ответила она вслух. – Странно, что она не сообщила тебе свое имя. На гэльском.
Диллон снова расплылся в улыбке, что называется, от уха до уха. Тея уже давно не видела его таким. Она не удержалась от соблазна и заглянула ему в глаза. Казалось, они постоянно меняли свой цвет. Похоже, что Диллону приятно оттого, что она на него смотрит!
Тея нахмурилась. Меньше всего ей хотелось быть объектом его интереса.
– Она не сказала, как ее зовут, чтобы не обидеть маму, – продолжал Диллон. – Ей, видите ли, не хочется занимать ничью сторону. По ее словам, только мама может представить нас друг другу, как полагается. Если, конечно, захочет, – добавил он уже со всей серьезностью, глядя Тее в глаза.
Тея ничего не ответила.
– Она знает, кто я такой? – через некоторое время спросил Диллон, и Тея почувствовала, как в ней снова закипает злость.
– Нет, не знает, – сухо ответила она.
– Она называет меня «па», – настаивал Диллон.
– Па! – воскликнула Кэтлин, будто услышав подсказку.
– Это еще ничего не значит. Подумаешь, «па»! Просто бессмысленный набор звуков. Все дети в этом возрасте издают что-то похожее.
– Па! – вновь воскликнула Кэтлин, на сей раз протягивая к Диллону ручки.
Тея стояла не шелохнувшись.
– Будь добра, – обратился к ней Диллон, – скажи, можно ли бессмысленному набору звуков взять ребенка на руки?
– Нет! – отрезала Тея.
– По крайней мере пока ты будешь одеваться, – предложил Диллон, и его глаза скользнули по ее телу.
Тея посмотрела на свою ночную рубашку – этот наряд даже с большой натяжкой нельзя было назвать откровенным, но стоило Диллону обратить на него внимание – и он тотчас показался таковым.
– Я сейчас вернусь, – сказала Тея, – а ты побудь здесь.
«О Боже!» – повторяла она про себя, торопясь к себе в спальню. «О Боже!» – опять вырвалось у нее, когда она увидела себя в зеркале. Ее волосы, длинные и от природы волнистые, в этом сыром климате стали абсолютно непослушными. Несколько часов беспокойного сна – и она похожа на горгону Медузу.[1] Но сейчас не время расстраиваться по этому поводу, есть проблемы и посерьезнее. Например, что делать с этим Камероном? Накануне он явно выпил лишнего, а протрезвев, изо всех сил старается изобразить доброго папочку. С одной стороны, жестоко запрещать Диллону видеть девочку, но с другой – кто поручится, что он снова не бросит их, а малышка может привыкнуть к нему.
