– Так это распоряжение моей матери, не так ли?
– Так было решено, – ответила баронесса.
– Перестаньте вещать, как глупая старая гадалка. Говорю вам, что я пойду на бал… пойду… пойду…
Когда Каролина впадала в такое состояние, это всегда пугало, ее глаза, казалось, чернели, лицо багровело.
Баронессе ничего не оставалось делать, как покинуть строптивицу.
* * *
Каролина лежала на постели, сжимая от ярости кулаки.
– Я должна пойти на бал, – бормотала она, – может быть, сегодня самая важная ночь в моей жизни. Может быть, я встречу любимого. Я пойду на бал. Я хочу. Почему они меня останавливают? Вон Шарлотта вышла замуж в шестнадцать. А мне почти шестнадцать, и все равно не разрешают идти на бал. Я этого не потерплю. Не потерплю.
Но что она могла поделать? Она понимала, что бессильна, и это вызывало ее гнев. «У меня нет бального платья? Ерунда. Ерунда. Я надену старое. Я что-нибудь надену… Я приду в костюме Афродиты. Я приду, как все».
Из ее груди вырывался булькающий смех, она не могла его сдержать. Вот она входит в зал Афродитой. И она потребует объявить о ней. «Милорды и миледи, принцесса Каролина не смогла посетить бал из-за тирании родителей, вместо нее Афродита поднялась из пены морской… и пришла на бал».
И вот она входит… нагая. Можно представить себе лицо мамочки!
– О, моя дорогая, как шокированы были бы все при английском дворе, если бы видели подобное!
А почему, хотелось бы знать. Кузен Георг, принц Уэльский, тоже шокирует многих при дворе. Он не выносит ограничений. Какие унылые эти родители! И как они портят жизнь детям!
Нет, даже она такого не сделает. Однако что-нибудь надо придумать. Изобретательность – ее конек. Она уж придумает, как их наказать за то, что не разрешили ей побывать на балу.
* * *
Из окна Каролина видела подъезжающие кареты. Люд заполонил улицы, чтобы увидеть прибытие гостей в роскошных нарядах и сверкающих драгоценностях. Во дворце герцога давали грандиозный бал, а принцесса Каролина не могла насладиться этим потрясающим зрелищем!
Ее воображение рисовало отца и мать на самом верху огромной лестницы, они встречают гостей. Глубокие книксены дам, поклоны мужчин, и заправляет всем мадам де Гертцфельдт. Все знали, что она и была настоящей хозяйкой. Если кто-то хотел милостей, то шел к любовнице, а не к жене.
И она, Каролина, должна быть там, около родителей, должна принимать поклоны – дань уважения дочери хозяев дома.
Никто из детей там не присутствовал. Разве только она и Фредерик Уильям могли оказаться на балу, но он совсем малыш.
