— Знаешь, если бы я умер сегодня, то бы был по-настоящему доволен, — сказал он мне как-то.
— Как это? Ты уже был бы мертв!
— Не знаю, потому что я не знаю, что такое смерть.
— Но ты ее боишься? — спросил я.
Он широко раскрыл свои озорные глаза под красивыми, густыми, еще черными бровями:
— Мама миа, еще как!
— Послушай, Ника. Миллиарды людей до нас прошли через это, и мы тоже пройдем.
— Так-то оно так, но хотя бы умереть в другом месте! Например, во Флоренции, она как-то более… более…
Он не мог подобрать нужного слова.
— Более цивилизованная, что ли? — подсказал я.
— Вот-вот, более цивилизованная. И вообще…
Словно продолжая какой-то разговор с самим собой, он заговорил о розмариновой сдобе, которую, когда он был маленьким, пекли в Страстную пятницу.
— Сейчас это можно купить когда угодно, — сказал я ему. — Правда, глупо? И даже запах розмарина теперь ненастоящий — скорее всего, это эссенция. Сдобу ароматизируют! Знаешь, теперь и во Флоренции есть такие лавки: входишь, а там аромат горячего хлеба! Думаешь, его здесь же и пекут? Какое там! Все фальшь. Хлеб откуда-то привозят, а здесь пшикают из баллончика. Я рассказал, как в прошлом году встретил в Калькутте одного француза, «инженера запахов». Он пытался продать автоиндустрии типичный и заманчивый букет запахов свежей краски, кожи и горючего, присущий новенькому автомобилю.
Но Нику больше тянуло к воспоминаниям о Флоренции, и, возможно, поэтому я стал говорить о прогулке по городу, которую мы с ним можем совершить. От Понте Веккьо по Эрта Канина, оттуда по улице Сан-Леонардо. Остановились бы перед домом, где жил и писал картины Отгоне Розаи, и завершили бы свою экскурсию на Вьале дель Коло. Я подробно говорил, где мы находимся, куда потом повернем, что видим перед собой, а он лежал, закрыв глаза, и улыбался. Эта игра стала нашим ритуалом.
— И куда же сегодня? — спрашивал он, едва я переступал порог. И мы снова отправлялись по Флоренции. Однажды мы прошлись с ним от площади Торквато Тассо до башни Беллосгуардо, где остановились полюбоваться одним из самых прекрасных видов на свете. В другой раз вышли от Торрионе ди Понте, вверх по Ле Рампе до самой площади Микеланджело. К нашей досаде, все было забито туристами, и мы зашли в «Колонне» передохнуть немного и выпить.
— Чего бы ты хотел, Ника?
— Ну этого… знаешь?
— Кампари? Вермут?
Нет. Он хотел обычного белого вина, но в одном из таких приземистых бокалов, которые в былые времена трактирщик наполнял до краев.
