Я скоро догнал их. Ночь была очень темная. Я крался по траве, и они не слышали меня. Моя мать все еще плакала. Отец говорил ей:
— Вы сами виноваты. Зачем вам понадобилось его видеть? В нашем положении это безумие. Можно было помогать тайно, не показываясь ему на глаза. Раз мы все равно не можем признать его сыном, зачем эти рискованные посещения?..
Тогда я бросился к ним с мольбой. Я говорил:
— Вы же знаете, что вы мои родители. Один раз вы уже меня бросили, неужели вы снова оттолкнете меня?
Тогда, господин председатель, он поднял на меня руку, — клянусь вам честью, законом, республикой. Он ударил меня, я схватил его за шиворот, а он вытащил револьвер.
В глазах у меня потемнело, я ничего больше не сознавал, я выхватил из кармана свой циркуль и ударил его, ударил изо всех сил.
Тогда она стала кричать: «Помогите! Убивают!» — и вцепилась мне в бороду. Кажется, я убил и ее. Разве я помню, что делал в эту минуту?
А когда я увидел, что оба они лежат на земле, я, не раздумывая, бросил их в Сену.
Вот и все. Теперь судите меня.
Обвиняемый сел. Ввиду его признания разбор дела был отложен. Скоро оно вновь будет слушаться. Если бы мы с вами были присяжными заседателями, как поступили бы мы с этим отцеубийцей?
