— Так… — замялся Вышата, — думал, кто шуткует надо мной, — где это видано, чтобы жаба с запиской в пасти в гости пожаловала?!
— Эх, поросль молодая, неразумная! — воскликнул старик. — А как иначе мне тебя из шатра-то вызвать?
— Верно, дедушка, не подумал я о том… — извиняющимся тоном проговорил Вышата, — вы уж не сердитесь…
— Да чего там. — Старик махнул рукой, сплошь заплетенной водорослями. — Теперь-то уж как пить дать воспаление легких подхвачу!
— Разве они у вас есть? — искренне удивился Вышата.
— А то как же?! — обиделся старик. — Что я, хуже лешего, что ли: он в прошлую зиму аж два раза простудой маялся! — Баенник сказал это с такой гордостью, словно речь шла не о простуде, а о подвиге великом.
— А вы зачем меня звали-то? — напомнил Вышата.
— Ух ты, за хворями своими и про дело забыл! — спохватился старик и стал торопливо рассказывать. — Ты родственничка моего помнишь, с которым мы тебя от смертушки умыкнули?
— Да разве ж такое забудется?!
— Так вот, нонче днем сродственник мой разговор один услышал возле терема княжеского…
— Так-так, — заинтересовался Вышата.
— Овинник-то в подполе сидел и не все смог понять, что говорили. Однако хорошо запомнил, что Аваддонька — язви его в душу — поручил своему прихлебателю Кальсоньке в войско ваше отправиться и какого-то кузнеца найти — не то Мелика, не то Лавмина…
— Милава… — подсказал Вышата, вмиг догадавшись, о ком речь идет.
— Во-во — Милавку-кузнеца! — обрадовался баен-ник.
— И что дальше-то? — поторопил милостник словоохотливого старика: он сразу почувствовал, как при последних словах баенника знакомое чувство опасности ледяной пятерней охватило его сердце.
— Проклятущий чародей наказал Кальсоньке найти кузнеца и тотчас вертаться в крепость. А там, говорит, моя забота, как с ним совладать…
— Да что ж мы столько времени о чепухе всякой говорили, когда Аваддон вновь какую-то подлость задумал! — воскликнул Вышата.
— Это, выходит, мое здоровьишко — чепуха? — обиделся баенник. Однако обиду ему не удалось никому высказать — Вышата со всех ног бросился к своему шатру, лихорадочно соображая, когда он в последний раз видел Милава-кузнеца. Получалось, что сразу после разговора с Ухоней про «Многоликую Кобру» Милав ушел куда-то и Вышата его больше не видел.
«Неужто опоздал?!» — сокрушался милостник, подлетая к своему шатру.
— Где Милав? — спросил он у стражника. Тот пожал плечами:
— Как вы от воеводы вернулись, так я его и не видел.
— Эх, напасть-то какая! — проговорил Вышата и бегом кинулся к шалашу кудесника.
