Двух человек мы оставили на дворе сторожить лошадей.
Толстяку Пондрелю, шедшему за ним, Марша сказал:
— Конюшни должны быть налево; я приметил их, когда входил; поставь туда лошадей, они нам не понадобятся.
Потом повернулся ко мне:
— Ну, распоряжайся, черт побери!
Он всегда поражал меня, этот весельчак. Смеясь, я ответил:
— Я расставлю часовых на всех окраинах. Потом вернусь сюда.
Он спросил:
— А сколько человек ты берешь?
— Пятерых. В десять вечера их сменят другие.
— Отлично. Четверо, которых ты мне оставляешь, раздобудут провизию, займутся стряпней и накроют на стол. А я разыщу, где спрятано вино.
И вот я отправился обследовать пустынные улицы до самого выхода в поле, чтобы расставить часовых.
Через полчаса я вернулся. Марши сидел, развалившись в большом вольтеровском кресле, с которого он снял чехол, — из любви к роскоши, как он выразился. Он грел ноги у камина, покуривая отличную сигару, аромат которой наполнял комнату. Он сидел один, опершись локтями о ручки кресла, втянув голову в плечи; глаза его сверкали, лицо разрумянилось и выражало полное довольство.
Из соседней комнаты доносился стук посуды. Блаженно улыбаясь, Марша сказал:
— Дело идет на лад: в курятнике я отыскал бордо, под ступеньками крыльца — шампанское, а водку — пятьдесят бутылок самой лучшей — в огороде под грушевым деревом; оно при свете фонаря показалось мне что-то подозрительным. Из существенного у нас — две курицы, гусь, утка, три голубя и дрозд, которого мы нашли в клетке — только птица, как видишь. Сейчас все это готовят. Премилое местечко!
Я уселся против него. Огонь камина обжигал мне нос и щеки.
— Где ты достал дрова? — спросил я.
Он ответил:
— Дрова отличные — барский экипаж, карета. Это краска дает такое яркое пламя, прямо-таки пунш из масла и лака. Благоустроенный дом!
Я хохотал: очень уж забавен был этот плут!
— И подумать только, что сегодня крещенский сочельник! — продолжал он. — Я положил боб в гуся, но нет королевы, — вот досада!
— Досада, — как эхо, повторил я, — но что же я тут могу поделать?
— Отыскать их, черт возьми!
— Кого?
— Женщин.
— Женщин? Ты спятил!
— Нашел же я водку под грушей и шампанское под крыльцом, а ведь у меня не было никаких указаний. У тебя же имеется точная примета — юбка. Поищи, дружок!
У него было такое важное, серьезное и убежденное выражение лица, что я уже не понимал, шутит он или нет.
Я ответил:
— Признайся, Марша, ты дуришь!
— Я никогда не дурю на службе.
— Но у какого же черта, по-твоему, я найду женщин?
