Меня продержали три месяца в тюрьме, потому что я не была зарегистрирована.
Вот тогда-то я переехала в Париж.
А здесь, сударь, тяжелая жизнь. Не всякий день поесть удается. Да что говорить, у каждого свое горе, правда ведь?
Она замолчала, я шагал с ней рядом, и сердце у меня сжималось. Тут она снова перешла со мной на «ты».
— Значит, ты, миленький, со мной не пойдешь?
— Нет, я ведь уже сказал.
— Ну что ж, до свидания! Спасибо и на том, не поминай лихом. А все-таки зря отказываешься.
И она ушла, окутанная тонкой, как вуаль, сеткой дождя. Я видел, как мелькнула в свете газового рожка ее фигура, затем пропала во мраке.
Бедняжка!
