Что говорить, для Лю началась новая эра жизни; он уже не был рядовым учеником интерната, но другом Казгирея Матханова, о котором ни один мальчик интерната не мог говорить без романтического волнения: память об этом человеке никогда не умирала среди кабардинцев. Об учености Матханова ходили легенды, будто он знает все книги, хранящиеся, в Стамбуле, Париже и Москве, а по книгам, им написанным, учат в школах всех народов Востока. Ведь в самом деле, и на учебниках бурунской школы значится имя Казгирея Матханова.
Аюб возвратился в Шхальмивоко. Привязав коней в глубине сада (подальше от посторонних глаз), он вошел в дом Астемира, удивляясь тому, что никто не вышел ему навстречу.
За столом шел разговор между Эльдаром, Астемиром и Думасарой. Аюбу не терпелось рассказать о встрече с Иналом во всех подробностях, и собеседники на минутку отвлеклись от своего разговора.
— Какая удача! — радовалась Думасара.
— Там была и Сарыма, — доложил Аюб. Эльдар знал, что Инал собирается ехать в Пятигорск с Сарымой и приехавшим вчера Казгиреем Матхановым, но он помнил и наказ Инала не торопиться распространять сведения о приезде Казгирея, дескать, еще неизвестно, останется ли Казгирей в Кабарде или сразу уедет. На всякий случай он спросил:
— А кто еще сидел в машине?
— Я еще не видел такого красивого джигита, который сидел в машине рядом с Сарымой, — словоохотливо отвечал Аюб.
— Это кто же такой? — заинтересовалась Думасара.
— В самом деле, — не без лукавства переспросил Эльдар, — кто же это мог быть, этот красивый человек?
— Я не видел его прежде — высокий, статный, в светлой черкеске и со стеклышками на носу.
— Не знаю, не знаю, кто такой, — хитро усмехнулся Эльдар, а Астемир заметил:
— Послушать Аюба, так это не кто иной, как Казгирей.
— Не знаю, не знаю, — продолжал лукавить Эльдар. — Так ты считаешь, Думасара, что это удача? — обратился он к Думасаре.
— Видит аллах, что я хочу Иналу только добра. Вот и тут видно, что Инал — плоть народа. Не каждый остановит машину ради мальчика; он торопится, мало ли кто его ждет, но дамимо не проехал. Все это так, тут ничего не скажешь, это хорошо! Пусть у Инала будет столько радости, сколько кругов сделают колеса его машины, но прав и Доти, и все другие, кто осуждает Инала за бесчеловечные поступки... Трудные времена, непонятные люди! А тебе, Эльдар, спасибо.
— А мне за что?
— Как за что? Не будь твоих коней, Лю не поспел бы к машине.
