«Червяк» был, по сути, длинным движущимся коридором. Между остановками он растягивался, его скорость возрастала в десять раз, и расстояние между вами и сидящим впереди пассажиром увеличивалось. На станции он сжимался и замедлялся до скорости пешехода. За последние несколько лет Габриел не провел в крупном городе и полусуток, а потому не привык к толпе, и к этой тесноте, и к этой давке, и к этому тасованию человеческой плоти. Он вдруг поймал себя на том, что дышит быстро и неглубоко.
— Спокойно, старина, убавь темп, — пробормотал вслух землянин и сделал вид, что не заметил испуганного выражения на лице соседа.
На платформу Габриел выскочил с долгим вздохом облегчения и тут же обнаружил, что сошел на одну остановку раньше. Не желая снова мучиться клаустрофобией в «червяке», остаток пути он проделал пешком с помощью карты Изадоры.
Парк начинался литым туннелем ярдов тридцать в диаметре. Его дизайн не соответствовал окружающей архитектуре — это явно была намного более поздняя постройка. Вход преграждала полупрозрачная световая завеса. Когда Габриел подошел ближе, она сгустилась в слова «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РЕЙНЕР-ПАРК»; слова, которые раздробились и снова растворились, когда землянин прошел сквозь них.
Внутри туннеля царил полумрак — созданный специально, ибо Габриел почувствовал, что его неумолимо тянет к яркому кругу света в противоположном конце. Щурясь, землянин вышел из туннеля, а когда глаза привыкли к освещению, обнаружил, что стоит на краю поля. Заросшее травой высотой по лодыжку, оно тянулось в обе стороны от входа и исчезало за перелеском из можжевельника и сосны, преграждающим дорогу. До Габриела долетел их сладкий смолистый запах. С растущим удивлением он обошел чашу и остановился, глядя на широкий желто-зеленый луг, усыпанный радужным великолепием полевых цветов.
На мгновение Габриелу почудилось, что перед ним огромное ровное пространство. Но почти сразу же он понял, что это — иллюзия, созданная освещением и планировкой ландшафта. Землянин вдохнул полной грудью, его ноздри затрепетали от диссонирующего коктейля запахов, который сказал ему: «парк». Запахов живых растений — цветов, деревьев, — которые не имели права находиться рядом друг с другом.
Габриел пошел вперед, к холму в отдалении, на котором возвышался непонятный монумент. Высокая трава шелестела у его лодыжек, серебряные пчелы размером с большой палец — красивые подобия настоящей пчелы — жужжали, перелетая с цветка на цветок. На минуту садились и рылись в пыльце, а потом летели дальше. Гарантированное опыление.
