Проводы без слез — не проводы. После слез и прощаний на берегу в Севастополе остались с отцом Константин и Оля. Они посетили знаменитое военное севастопольское кладбище, после чего Константин вместе с отцом отправился в плавание по Черному морю. Тогда же на броненосце «Вице-адмирал Попов» он записывал в дневнике:
«Севастополь.
Мы в Севастополе с благоговением входили в пирамиду церкви. Над входом — мозаичный образ Христа. Я смотрел на эти величественные и тихие, кроткие черты — и казалось, что хорошо, должно быть, лежать покойником под землей и отдыхать от трудов, забот и ран, когда их сторожит такой Сторож. Каждая икона в Церкви напоминает о времени, когда мертвые оставят свои могилы. Мы пошли по кладбищу, читая направо и налево на могильных камнях имена убитых, умерших от ран и страшные слова „братская могила“. Солнце заходило, кладбищенский сад смотрел уютно и привольно, в теплом воздухе хорошо пахло цветами. Вспоминаются слова: „Подожди немного — отдохнешь и ты…“
Мы обедали на „Поповке“. С ужасом я ждал минуты последних поцелуев Оли — новые слезы. Хотелось бы сразу оборвать и разойтись в разные стороны. Привезли мы Олю на пароход „Константин“… Отъезжая на катере, я кричал Оле: „До свидания, Христос с тобою“. Я слышал ее последние слова: „Благодарствуй“.
Я водворился на „Поповке“. На нем мы будем плавать с Папá по Черному морю… „Поповка“ внутри делает впечатление страшной адской машины. Посреди, между двух дымовых труб и толстых вентиляторов, открывается широкая бездна башни. По желанию оттуда поднимаются, подобно кровожадным крокодилам, два 12-дюймовых (40 тонн) орудия и получают какой угодно угол возвышения. Вдруг вся эта пропасть начинает быстро вращаться, и это движение не мешает пушкам точно так же подниматься. И вдруг, среди темноты, засветился электрический фонарь Яблочкова — и сразу все предметы вокруг ярко и блестя освещаются.
26. Май. Черное море. „Вице-адмирал Попов“.
„Поповкой“ командует Балк. Общество, собирающееся у Папá, мне не особенно симпатично, за некоторыми исключениями. Нет никого, с кем бы я мог поговорить, не только отвести душу…
Стараюсь обращать внимание на морские предметы. Не могу не сознаться, что вопросы государственные гораздо более меня занимают, чем частные морские предметы. Будь моя воля, я бы служил в гражданской службе. Но теперь моя обязанность быть моряком… Завтра утром может быть Батум…
Май. 29. Батум.
Перед нами открывался гористый берег, у подошвы горы расположен небольшой невзрачный городок с несколькими мечетями. На краю косы, закрывающей батумскую бухту, лежит турецкое укрепление, посреди которого шест, чтоб подымать маячный огонь. Вход в бухту открытый и широкий, сама она не велика и не может вместить большой флот. Но частных судов приходит много, пароходы турецкие, английские, французские, австрийские держат сообщение с Трапезундом, а русские с Поти.
