А Дмитриевский собор Всеволод повелел строить для Себя, для своей семьи, для своих приближенных». 16
Возможно, что именно Ростово-Суздальские земли были той упомянутой арабскими источниками Артанией или Арсанией, которая наряду с Куявой и Славией была третьим центром русских земель. И если Куява — киевщина считается центром воинским, а Славия — торговым, то Арсания была центром сакральным, местом духовного поиска в залесской тишине...
Это, конечно, недоказуемо при том состоянии источников, которые мы сегодня имеем. Однако Владимирщина дала мировой культуре такое явление, как Офени, которых я и изучал во время моих этнографических экспедиций. Можно считать, что это явление чисто экономическое. Ну, заставили тяжелые условия жизни в неплодородном Нечерноземье отдельных крестьян взяться за отхожие промыслы и добираться в своих поездках от Сибири до Кавказа и Германии. И создать свой собственный тайный
" Голицын С. М. Сказания о белых камнях. — М.: Молодая гвардия, 1980 — С. 159.
или особый язык, который до сих пор живет по всей России в виде блатной фени...
Не верю, что все так просто. Кажется мне, что от такого обще-ii венного явления, как офени, наука просто отмахнулась. У нее, конечно, были для этого оправдания. Слишком много было утеряно, и слишком мало сохранилось источников. Но и то, что ничего не делалось для добывания новых, тоже определенность. На основании моих собственных многолетних исследований я могу определенно утверждать, что явление это было полноценной культурой. Также могу сделать и предположение, что культура эта, которая может теперь считаться лишь этнографической, является наследницей той самой третьей государственной культуры Руси, которая сложилась в XII веке, а потом передавалась из поколение в поколение, постепенно умирая как не соответствующая требованиям времени. Я не в состоянии этого доказать и потому буду говорить лишь о том, что застал.
Можно считать, что мне повезло. Мой дед был уездным писарем и оставил записки о той части офенского мира, которая называла себя Мазыками. К тому же, благодаря его памяти, мне удалось проникнуть к тем, кто еще хранил кое-что из мазыкских знаний. И это кое-что явно было связано с колдовством. Во всяком случае, местные жители прямо считали некоторых из стариков, с кем я встречался, колдунами.
В русской этнографической науке имеются два «классических» it 8гляда на колдуна. Один из них, особенно ярко представленный к трудах таких школ, которые я бы назвал «Славяноведением» (Школа Н.И Толстого) и «Семиотической школой» (Школа Топорова и В. Иванова), показывает и колдовство и народную магию как бытовые в общем-то действия крестьянина по обеспечению плодородия и вообще жизни. Этот взгляд уходит корнями еще к Е.Н. Елеонской, Н. Познанскому, Л. Майкову, В. Добровольскому и многим другим. Это традиция подхода к магии как общекультурному, почти бытовому явлению.
