— Так. А теперь?
— Я хотел бы найти работу. Я не лентяй, отнюдь не лентяй, сударыня.
— Извините, — сказала она, повернувшись так, что передо мной оказался ее тонкий профиль, и крикнула кому-то в фургоне: — Карлино, вода еще не закипела?
— Сейчас, — раздался невозмутимый голос, — я уже завариваю.
— Ты будешь пить с нами?
— Нет.
— Тогда принеси, пожалуйста, две чашки. Выпьете со мной чашечку?
Я кивнул.
— Разрешите предложить вам сигарету?
Шум под террасой стал таким оглушительным, что невозможно было разобрать ни слова.
Женщина-змея перегнулась через ящик с геранью.
— Теперь удирайте, — закричала она, — быстро, быстро, русские уже на краю деревни.
— Мужа сейчас нет, — продолжала она, обернувшись ко мне, — но нанимать на работу я могу...
Нас прервал Карлино, стройный, молчаливый юноша; он принес кофейник и чашки. Темные волосы его были стянуты сеткой.
На меня он посмотрел недружелюбно и сразу же направился к выходу.
— Почему ты не выпьешь кофе? — спросила его женщина.
— Что-то не хочется, — пробурчал он и исчез в дверях фургона.
— Нанимать на работу я могу и сама. Что-нибудь вы все же должны уметь. Из ничего ничего не выйдет.
— Сударыня, — сказал я робко, — может быть, я смогу смазывать колеса, ставить шатер или ездить на тягаче. Или пусть ваш силач пробует на мне свои кулаки...
— Ездить на тракторе — это уже нечто, а смазывать колеса — это хоть и небольшое, но все же искусство.
— Или, может быть, тормозить, — спросил я, — тормозить качели?
Она высокомерно вздернула брови и впервые посмотрела на меня с некоторым презрением.
— Тормозить качели, — сказала она холодно, — это наука. Представляю, сколько людей свернуло бы из-за вас шею. Торможением ведает Карлино.
— Или... — робко продолжал я, но тут по узенькой лесенке, вдруг напомнившей мне трап, поспешно поднялась маленькая темноволосая девочка со шрамом на лбу. Она уткнулась в материнский подол, обиженно всхлипывая: «Я должна умереть...»
— Что? — ужаснулась женщина-змея.
— Я беженка и должна замерзнуть, а Фреди хочет стянуть мои башмаки и все остальное...
— Да, но вы ведь играете в беженцев, — возразила мать.
— Я всегда умираю, — сказала девочка. — Но почему всегда я? Когда мы играем в бомбежку, в войну или в канатоходцев, меня всегда заставляют умирать!
— Скажи Фреди, пусть умирает он, я так велела. Теперь его очередь.
Девочка убежала.
— Или... — обратилась ко мне женщина-змея. О, она не так легко теряла нить разговора!
— Или забивать гвозди, чистить картофель, разливать похлебку. Откуда я знаю? — закричал я в отчаянье. — Ну, испытайте меня хотя бы.
