– Я к князю-кесарю, – прорычал Ельчанинов, затем пригрозил кулаком, – а вы стойте здесь. Пусть Ромодановский решает, что с вами делать.
Андрес оглядел деревянный терем. Именно здесь, потешаясь над стариной, и ломая прежний уклад, царь Петр стриг бороды. Тут его сподвижник и собутыльник Алексашка Меншиков, скорее всего, прячет, и будет прятать сундуки с наворованными сокровищами.
Ларсону хотелось курить. Он достал из-за пазухи трубку. Снял с ремня кисет и попытался высыпать содержимое. Увы, табак закончился. Андрес недовольно проворчал и вернул все на свои места. Сейчас, когда он приехал в Москву, и как только появится такая возможность, обязательно отыщет лавку, торгующую аглицким табаком. Тяжело вздохнул и взглянул на майора Паткуля, тот курил, при этом, приплясывая на месте, чтобы согреться. Его епанча сильно пострадала в дороге.
Князь Ельчанинов поднялся на крыльцо, и еще раз посмотрел на пленных. Он так и не смог для себя решить, повезло ему или нет, что государь назначил его конвойным. Что было-бы хуже, быть здесь в Москве или там под Нарвой. Уезжая, князь осознавал, что, скорее всего осада города проиграна. Из слухов, ходивших в лагере, ему было известно, что Карлус со своей тридцати двух, а не то сорока двух (все говорили по разному) армией, вот-вот должен был подойти к крепости, и зажать русских в клещи. Ельчанинов чувствовал, что при первом столкновении лоб в лоб, стрельцы и иррегулярная конница дрогнут, а весь удар придется принимать на себя Преображенцам и Семеновцам, которые только и научились под музыку маршировать, да со шпагами штурмовать крепости. Он слышал от князя Трубецкого, что солдаты не доверяют командирам немцам. Особенно герцогу де Круа, что был надменен и хвастлив.
Князь взглянул на немцев и улыбнулся. Из всех их только Ларсон представлял собой отличного человека. Незаносчивый. Гордость в нем, конечно, есть, но умеренная. Не даром государь на счет него отдельное письмо для Федора Юрьевича отписал. Он толкнул дверь и вошел.
В сенях князь Ельчанинов наткнулся на старого своего приятеля – полковника Квятковского. Вояки бравого, а собутыльника отменного. Князь даже сначала не признал его в новеньком немецком кафтане, к тому же тот сбрил бороду.
– Какими судьбами? – поинтересовался полковник, обнимая друга.
– Да вот из-под Нарвы, – ответил Ельчанинов, – пленных в Москву шведов привез.
– Ну, и как там?
– Что как. Когда уезжал, дела шли не шатко не валко. А сейчас только бог один и ведает. К тому же, за день до отъезда Ян Гуммерт к шведам переметнулся.
