— Парни, — нарушил длительное молчание Игорь, — я тут случаем одно дело выявил, — и после Многозначительной паузы, продолжил: — Здесь в Бадабера, кроме нас — мужиков, еще и женщин содержут.
— Да ну-у-у, — прогудел Виктор недоверчиво. — Быть того не может.
— Хотите верьте, хотите нет, но меня сегодня вечером "чистюля Махмуд" заставил тащить к нему в комнату кондиционер и я слышал как в подвале, где эта чертова лампа висит, пытали женщину. Крики, правда, приглушенные, неслись из подземелья, а голос, даю голову на отсечение, высокий, женский.
Ребята принялись обсуждать, кто бы это мог быть, но Александр их успокоил:
— Это мог быть и мужчина. Когда в тиски зажали мою мужскую гордость, я выл не только как женщина, как дитё малое. Так что, спите. Завтра день трудный.
— А ведь это была женщина, вернее, девушка, — подавленно произнес Андрей.
— Ты-то откуда знаешь?
— Знаю. Меня с ней вместе доставили в крепость. Это — Зарина — афганка, дочь командира авиационного полка.
— Так чего же ты молчал до сих пор? — вспылил Игорь. — Надо было Сергею сразу рассказать.
— А толку-то с того. Все равно мы ей помочь не в силах, — проронил Андрей. — А какая красавица была.
Да, это была Зарина. После разговора с Раббани, она пыталась покончить жизнь самоубийством. Из подстилки, которой спала, она нарвала полос и свила веревку. Но та не выдержала веса тела девушки и оборвалась. По распоряжению Абдурахмана ее исхлестали плетьми и теперь, изнывая от жажды, страдая от боли, она лежала на голом полу камеры и молилась, прося Аллаха ниспослать ей смерть.
4
Не спалось в эту ночь и Абдурахману.
"Хорошо профессору, — думал он о Раббани, — приехал, пошумел, приказал обеспечить порядок и уехал. А мне думай как этот порядок обеспечить. До сего дня все было спокойно: шурави вели себя смирно. Один было поднял голову, так ему мозги вышибли дубинами и теперь он безобиднее ягненка. Но сегодня Мухамад Ислам сказал, что готовится побег".
Абдурахман не очень-то доверял русскому, но признание шурави, сделанное под пыткой, настораживало.
"Что же эти русские придумали? — ломал он голову. — Убежать из Бадабера невозможно. Еще никому не удавалось этого совершить".
И тем не менее, на душе у коменданта тюрьмы было неспокойно. Вызвав к себе Махмуда, он приказал:
— Завтра придут машины с оружием. Шурави на разрузку не брать. Пусть поднимут десятка два афганцев, управятся. Там всего- то два грузовика.
