Сначала до них донеслись только голоса людей, засыпавших Г. М. вопросами.
— Я был преотличным филдером,[29] — скромно сказал Г. М.
— Черта с два! — проскрипел Стаффи Тайлер. — На базах он никуда не годился. Но стоило поставить его к бите, и он забрасывал мяч в соседнее графство.
— Время обеда уже давно прошло! — забеспокоилась Кристал. — Кухарка будет в ярости…
Сай схватил ее за руку и подвел к краю леса.
Теперь он услышал чей-то крик, доносящийся издалека. Бейсбольное поле еще сохраняло свои цвета, хотя сумерки сгущались.
В голосе, выкрикивающем нечленораздельные слова, звучал ужас; со стороны ограды приближалась фигура в белом. Сай смутно различал открытую калитку.
Человек споткнулся о вторую базу, упал в пыль, но сразу поднялся и двинулся дальше. Первое слово, которое удалось четко расслышать, было «мертвый».
Казалось, над толпой разразилась буря. Игроки отбегали от Г. М. в разные стороны. Сай, не отпуская руку Кристал, поспешил к передней группе.
Бежавший молодой человек, который теперь еле плелся, оказался одним из тех, кого послали за потерянным мячом. Задыхаясь, он с трудом произносил слова вроде «фонарь» и «доктор».
— В чем дело, сынок? — осведомился Г. М.
— На кладбище… — еле вымолвил молодой человек, — на одном из надгробий…
— Ну?
— Мы с Биллом нашли чье-то тело!
Только Г. М., Сай и Дейвис подошли к ограде поля. Все остальные — даже Боб Мэннинг, который не ходил искать потерянный мяч, — остались возле дагаута.
Темно-зеленая ограда высотой в десять футов отмечала границу владений Мэннинга. Сай вспомнил, что Джин упоминала об этом. Ограда тревожно маячила в сумерках, была видна также распахнутая настежь калитка с маленькой задвижкой на внутренней стороне.
— Вы двое, — обратился Г. М. к Саю и Дейвису, — следуйте за мной гуськом. У кого-нибудь есть фонарь?
Оба ответили отрицательно. Г. М., чья бейсбольная кепка куда-то исчезла, что-то проворчал и заковылял по старому кладбищу.
Оно занимало не более сотни квадратных футов и с трех других сторон было окружено тисовой изгородью почти в восемь футов высотой.
Но тисы поникли, а многие черные и серые надгробия покосились, склонившись к земле, словно стараясь что-то разглядеть сквозь желто-зеленую траву. Маленький мавзолей с черной дверью на южной стороне наполовину скрывала живая изгородь. Она окружала и еще меньшего размера кенотаф[30] на северной стороне кладбища, также с дверцей и чем-то вроде окон.
Ни звука не раздавалось в этом покосившемся лесу могил. Казалось, время остановилось здесь еще в прошлом столетии.
