— Садитесь, — предложил он. — Подброшу вас домой.
Во время короткой поездки их угнетала застывшая тишина, оба смотрели прямо перед собой в переднее стекло. Колеса прыгали по неровной дороге, Миддлсуорт постоянно поддавал газу. Машина остановилась у коттеджа Дика, заскрежетав тормозами. Под треск выхлопных газов доктор оглянулся по сторонам и спросил сквозь шум:
— Все в порядке?
— Вполне, — ответил Дик, открывая дверцу.
— Ночь будет тяжелая. Хотите таблетку снотворного?
— Нет, спасибо. У меня виски полно.
— Только не напивайтесь. — Миддлсуорт стиснул руль. — Ради бога, не напивайтесь. — Он поколебался в нерешительности. — Слушайте. Что касается Лесли. Я просто подумал…
— Спокойной ночи, доктор.
— Спокойной ночи, старина.
Машина сорвалась с места, направилась к западу. Когда задние подфарники исчезли за изгибом живой изгороди, Дик Маркем остановился у калитки в собственный сад. Несколько минут простоял без движения. Черным-черно на душе; под утихавший вдали шум автомобильного мотора чернота, как гасильный колпак, накрыла его.
Сэр Харви Гилмен, думал он, с необычайной ясностью читал его мысли.
Впервые углубившись в размышления, Дик совсем не думал об убийстве. Не думал о мужчинах, якобы убитых Лесли. Он думал о мужчинах, которым она перед их смертью признавалась в любви.
Разрозненные слова, выражения, порой целые фразы вспоминались, кружились в голове, живо звучали, слышались как бы одновременно.
«Этой так называемой девочке сорок один год». «В полной прострации, проливая потоки слез». «Слегка поизносившаяся». «Крепкий старик». «У них в спальне». «Жуткое совпадение или ошибка». «Разве ситуация не представляется чуточку подозрительной? Несколько устрашающей?»
Ребячество? Несомненно! Легкомыслие? Несомненно!
Он старался внушить себе это. Но именно так ведут себя влюбленные, а он любил Лесли и поэтому взбесился. Слова подбирались словно нарочно, и каждое крохотным острым кинжалом било в один и тот же нерв.
Дик попытался представить себе тех самых мужчин. Американец адвокат Бартон Фостер рисовался добродушным щеголеватым парнем, довольно подозрительным и тем легче проглотившим наживку. Не составило труда вообразить мистера Дэвиса, «крепкого старика», на фоне «большого, вычурного, старомодного дома».
Мартин Белфорд, последний из троицы, оставался в тени, но вызывал почему-то больше симпатии. Молодой. Возможно, беспечный и искренний. Белфорд почему-то не играл в глазах Дика особой роли.
