— Почему ты жалеешь меня?
Синтия стиснула руки.
— Лесли славная девушка, — заявила она так серьезно, что Дик не смог усомниться в ее искренности, — только тебе не следовало давать ей ружье. Правда! С такими серьезными вещами она не умеет обращаться. Майор Прайс говорит, будто сэр Харви в коме и умирает. Ты еще что-нибудь слышал от доктора?
— М-м-м… нет.
— Все ужасно взволнованы. Миссис Миддлсуорт говорит, что вообще не надо было устраивать тир. Миссис Прайс ее довольно резко одернула, тем более что тир устроил майор. Священник сказал — мы собрали на благотворительность больше ста фунтов. Только жалко — кругом ходит все больше слухов.
Синтия, стоя у письменного стола с машинкой, схватила несколько разбросанных книг и тут же положила обратно, стараясь сдержать дыхание. Хорошо она все изложила, думал Дик, чертовски откровенно, по-дружески, очень правдоподобно. Только одна проблема, проблема сэра Харви Гилмена, терзала его не меньше, чем терзал голос Синтии.
— Слушай, Синтия, извини, но мне надо идти.
— Никто не видел лорда Эша, чтоб спросить его мнение. Да ведь мы его редко видим, правда? Кстати, почему лорд Эш всегда так странно поглядывает на бедняжку Лесли при их случайных редких встречах? Леди Эш… — Синтия замолчала, опомнившись. — Что ты сказал, Дик?
— Мне сейчас надо идти.
— К Лесли? Конечно!
— Да нет. Выяснить, что происходит в коттедже. Доктор хочет поговорить со мной.
Синтия сразу вызвалась помочь:
— Я с тобой пойду, Дик. Сделаю все, что могу…
— Говорю тебе, Синтия, я должен идти один!
Она будто пощечину получила.
Полное свинство. Ну ладно.
После краткой паузы Синтия рассмеялась презрительным, уничижительным смехом, которым смеялась однажды на теннисном корте, когда кто-то, выйдя из себя, швырнул наземь ракетку. Но голубые глаза смотрели озабоченно и серьезно.
— Ты слишком темпераментный, Дик, — с любовью заметила девушка.
— Никакой я не темпераментный, черт побери! Просто…
— Наверно, как все писатели. Чего еще от них ждать. — Она отмахнулась от столь характерной особенности писателей, недоступной ее пониманию. — Однако, как ни странно, никто не ждет этого от тебя. Я имею в виду, от такого общительного, замечательного крикетиста и прочее. Я хочу сказать… Боже мой, я заболталась. Меня надо просто выставить за дверь. — Синтия твердо на него взглянула, простодушное зарумянившееся лицо с голубыми глазами стало почти красивым. — Можешь на меня рассчитывать, старичок, — заключила она. И ушла.
