– Я стенограмму веду! – с достоинством напомнила Марта. – Не могу же я ограничиться фразой «Лучшие умы человечества задумались», не пояснив, о чем они задумались…
– Ну ладно, – сдались без боя лучшие умы человечества. – Мы задумались о том, что тут перед нами два относительных суждения, ибо ни понятие «упрощенный», ни понятие «усложненный» отдельно не существуют. Они предполагают наличие некоей точки отсчета…
– Мне все это писать? – на всякий случай спросила Марта.
– Конечно, писать! – ответили ей. – Если не Вам, так кому же?
– Ах, да! – спохватилась Марта. – Какая же я идиотка…
А лучшие умы человечества продолжали:
– Так вот, понятие «упрощенный взгляд на жизнь», как у собаки, и понятие «усложненный взгляд на жизнь», как у человека, предполагают наличие некоей точки отсчета, в которой простота и сложность уравновешены… Вот и возникает вопрос: чей взгляд на жизнь считать в таком случае точкой отсчета? Существо, являющееся носителем такого взгляда, должно быть наполовину человеком, наполовину собакой.
– Это существо – цыномоиль, – сказал Редингот, спустился в зал, привел на сцену одного цыномоиля и объявил: – Прошу любить и жаловать: цыномоиль.
Зал с ужасом смотрел на цыномоиля, стоявшего возле Редингота – тот, в свою очередь, с ужасом смотрел на зал.
– Цыномоиль, – продолжал Редингот, – он же кинокефаль. Высок, страшен зраком, тело человеческое, голова песья, на руках и ногах по восемнадцать пальцев.
– Вот урод-то, прости Господи! – не выдержал Нежданов.
– Да Вы на себя посмотрите, четырехглазый! – обиделся цыномоиль, он же кинокефаль.
В ответ на это обидчивый Нежданов сразу же ушел со сцены. Впоследствии в газетах было написано: «Нежданов ушел со сцены навсегда».
– А где такие водятся? – в упор глядя на цыномоиля, спросила тоже четырехглазая очкастая девочка с большой головой на плечах – та самая, которая умела зашибенно вдумываться.
– Мы водимся, – отвечал ей цыномоиль, он же кинокефаль (его фамилия была Иванов), – в четвертой Индии.
Очкастая девочка с большой головой, умевшая зашибенно вдумываться (ее фамилия была Перепелкина), схватилась рукой за подлокотник кресла и сказала:
– У меня закружилась большая голова на плечах. – И пояснила: – От обилия индий. С каких это пор их четыре?
– Кто тебе сказал, что их четыре, Перепелкина? – устало спросил Иванов. – Их, на самом деле, пруд пруди! Но мы, цыномоили, они же кинокефали, водимся в четвертой. И про нас сказано: «мают пальцы назади, а пяди напреди».
